Маленькие женщины

– А я сегодня утром видела сценку, которая мне очень понравилась. Я собиралась рассказать вам о ней за обедом, но забыла, – сказала Бесс, не отрываясь от своего занятия – она приводила в порядок рабочую корзинку Джо, где все было перевернуто вверх дном. – Ханна послала меня в рыбную лавку за устрицами, а там был в это время мистер Лоренс, но он не видел меня, потому что я стояла за бочкой. Он беседовал с мистером Каттером, хозяином лавки. Вдруг вошла какая-то бедная женщина с ведром и шваброй. Она спросила мистера Каттера, не позволит ли он ей вымыть полы за кусочек рыбы, потому что у нее нет обеда для детей и она не смогла найти сегодня никакой другой работы. Мистер Каттер был очень занят и ответил «нет» довольно сердито. Она уже собралась уходить, и вид у нее был голодный и печальный, когда мистер Лоренс подцепил загнутым концом своей трости большую рыбу и подал ей. Она так обрадовалась и удивилась, что схватила ее обеими руками и принялась без конца благодарить его. А он велел ей пойти и сварить рыбу, и она торопливо ушла, такая счастливая! Как он замечательно поступил! И как смешно она прижимала к себе большую скользкую рыбу и желала мистеру Лоренсу «покойной постели» в небесах.

Отсмеявшись, девочки попросили мать тоже рассказать что-нибудь, и после минутного раздумья она начала очень серьезно:

– Сегодня я кроила синие фланелевые куртки и, работая, все время думала о папе и о том, как одиноки и беспомощны окажемся мы, если с ним что-нибудь случится. Конечно, это было неразумно, но я продолжала думать и волноваться, пока не пришел старик с запиской, по которой он должен был получить одежду. Он сел рядом со мной, и я заговорила с ним, потому что он показался мне бедным, усталым, встревоженным. «У вас сын в армии?» – спросила я, потому что записка, которую он принес, была адресована не мне и я не знала, что там написано. «Да, мэм. Было четверо, но двое убиты, один – в плену, а я еду к четвертому, который тяжело ранен и лежит в госпитале в Вашингтоне», – ответил он спокойно. «Как много вы отдали стране, сэр», – сказала я, чувствуя уже не жалость, а уважение. «Ни крупицей больше, чем был должен, мэм. Я пошел бы и сам, если б от меня мог быть какой-то прок; а так как я не иду, я отдаю моих мальчиков, и отдаю их, ничего не требуя взамен». Он говорил так страстно, смотрел так искренне и, казалось, был так рад отдать все самое дорогое для него, что мне стало стыдно за себя. Я отдала стране лишь одного человека и думала, что это много, а он отдал четверых и не жалел об этом. У меня дома четыре дочки, в которых я могу найти свое утешение, а его последний сын где-то за много миль отсюда ждет его, чтобы, быть может, только сказать последнее прости! И, думая о дарованных мне благах, я почувствовала себя такой богатой, такой счастливой, что вручила ему большую посылку, дала денег и сердечно поблагодарила за урок, который он преподал мне.

– Расскажи еще что-нибудь, мама, и тоже с моралью. Я люблю потом размышлять о твоих историях, если они настоящие и не слишком нравоучительные, – сказала Джо после минутного молчания.

Миссис Марч много лет рассказывала разные истории этой маленькой компании слушателей и знала, как угодить им. Она улыбнулась и начала так: