Маленькие женщины

Единственным ответом Джо было тесно прижаться к матери, и в воцарившемся молчании из ее сердца вознеслась самая искренняя молитва без слов, какую она когда-либо возносила. Ибо в этот печальный, но в то же время счастливый час она познала не только горечь сожаления и отчаяния, но и сладость самоотречения и самообладания, и, ведомая рукою матери, она приблизилась к Другу, который всегда приветствует каждое Свое чадо с любовью более сильной, чем любовь земного отца, и более нежной, чем любовь земной матери.

Эми пошевелилась и вздохнула во сне, и, словно стремясь тотчас начать искупление вины, Джо подняла голову: на лице ее было выражение, какого оно никогда не знало прежде.

– Я дала солнцу зайти прежде, чем остыл мой гнев. Я не хотела ее простить, и сегодня, если бы не Лори, могло бы стать слишком поздно! Как могла я быть такой жестокой? – сказала она, склоняясь над сестрой и осторожно поглаживая ее еще влажные пряди, разметавшиеся по подушке.

Как бы услышав ее слова, Эми открыла глаза и протянула к сестре руки с улыбкой, которая проникла в самую глубь души Джо. Ни та ни другая не произнесли ни слова, но их объятие было крепким, несмотря на множество одеял, и все было прощено и забыто – хватило одного сердечного поцелуя.

Глава девятая. Мег отправляется на Ярмарку Тщеславия

– А я и вправду считаю невероятной удачей то, что мои питомцы именно сейчас заболели корью, – сказала Мег в один апрельский день, стоя в окружении сестер у себя в комнате перед раскрытым сундуком «для уезжанья», который она упаковывала.

– И так мило со стороны Энни Моффат, что она не забыла о своем приглашении! Целых две недели развлечений – вот это по-настоящински великолепно, – откликнулась Джо, похожая в этот момент на ветряную мельницу: она своими длиннющими руками складывала юбки для Мег.

– И погода стоит такая чудесная, я так этому рада! – добавила Бет, аккуратно разбирая ленты для волос и бархотки для шеи, уложенные в ее самую лучшую коробку, – она одолжила их сестре по случаю великого события.

– Мне тоже хотелось бы поехать, и весело провести время, и поносить все эти прелестные вещи, – пробормотала Эми, чей рот был занят булавками, которыми она весьма художественно пополняла подушечку сестры.

– Мне хотелось бы, чтобы вы все со мной поехали, но раз это невозможно, я постараюсь запомнить все свои приключения и все расскажу вам, когда вернусь. Это, конечно, самое малое, что я могу сделать в ответ на вашу доброту – ведь вы столько всего мне дали и так помогали подготовиться к отъезду! – ответила на это Мег, глядя на разложенные в комнате очень простые наряды, которые, на взгляд сестер, были почти совершенством.

– А что мама дала тебе из своих сокровищ, которые лежат у нее в сундучке? – спросила Эми, не присутствовавшая при открывании заветного сундучка из кедрового дерева, где миссис Марч хранила немногие остатки былой роскоши – дарить дочерям, когда наступал для этого подходящий момент.

– Пару шелковых чулок, хорошенький резной веер и прелестный синий пояс. Я хотела лиловый, шелковый, но времени не было его переделать, так что придется обойтись старым, тарлатановым[46].

– Он будет очень мило выглядеть на моей новой муслиновой юбке – пояс ее подчеркнет и придаст всему еще более красивый вид. Жалко, что я расколошматила свой коралловый браслет, ты могла бы его с собой взять, – пожалела Джо, очень любившая одалживать и отдавать насовсем принадлежавшие ей вещи, только беда была в том, что они всегда оказывались слишком истрепаны для того, чтобы ими можно было воспользоваться.

– У мамы в шкатулке для драгоценностей лежит чудесный старинный убор из жемчуга, но она говорит, что лучшее украшение для молодой девушки – живые цветы, и Лори обещал прислать мне любые, какие мне понадобятся, – ответила Мег. – Ну, теперь посмотрим: вот мой серый прогулочный костюм, только опусти перышко на шляпке, Бет; вот поплиновое воскресное и для малых приемов, оно тяжеловато для весны, вам не кажется? Лиловое шелковое было бы так мило! Ох, что же мне делать?

– Не думай об этом, у тебя есть тарлатан для больших приемов, и в белом ты всегда выглядишь как ангел, – утешила ее Эми, грустно взиравшая на небольшую горку украшений, столь дорогих ее сердцу.

– У него вырез недостаточно глубокий, и юбка не очень развевается, но с этим придется смириться. Зато голубое домашнее стало таким хорошеньким после того, как его перелицевали и заново отделали, что мне кажется, я надеваю совсем новое. Мой шелковый сак совсем вышел из моды[47], а шляпка – та, что без полей, – совсем не такая, как у Сэлли. Мне не хотелось ничего говорить, но я очень огорчилась из-за зонтика. Я просила у мамы черный с белой ручкой, а она забыла и купила зеленый с желтоватой! Он прочный и аккуратный, так что мне не следует жаловаться, но я знаю, что буду стесняться его перед Энни, у которой зонтик шелковый, с золотым наконечником, – вздохнула Мег, глядя на маленький зонтик с величайшим неодобрением.

– Так поменяй его, – посоветовала Джо.