Маленькие женщины

Подозреваю, что главным из того, что привлекало Джо в доме тетушки Марч, была большая библиотека, полная прекрасных книг, но остававшаяся во власти пыли и паучьих сетей с тех пор, как умер дядюшка Марч. Джо помнила доброго старого джентльмена, который, бывало, позволял ей строить железные дороги и мосты из словарей, рассказывал интересные истории про картинки в написанных на латыни книгах и покупал ей имбирную коврижку, когда им случалось встретиться на улице. Тускло освещенная, пыльная комната с бюстами, пристально глядящими вниз с высоких книжных шкафов, удобные кресла, глобусы и – самое лучшее – никем не тревожимый мир книг, в котором она могла бродить, где и как ей вздумается, – все это превращало для нее библиотеку в пространство райского блаженства.

Стоило только тетушке Марч вздремнуть, или в тот момент, как к ней являлись гости, Джо спешила в эту тихую комнату и, свернувшись калачиком в глубоком кресле, буквально пожирала книги стихов, романы, исторические произведения, книги о путешествиях и о картинах, точно настоящий книжный червь. Но, как всякое счастье, это длилось недолго, ибо непременно, лишь только она добиралась до самой сути читаемого, до сладчайшего стиха или строки песни, до самого гибельного приключения своего героя-путешественника, громкий клич «Джози-фина! Джози-фи-и-на!» призывал ее назад, и ей приходилось покидать свой рай, чтобы мотать пряжу, купать пуделя или часами читать «Очерки» Белшама[27].

Джо мечтала совершить что-то грандиозное. Пока еще она не представляла себе, что именно, но оставляла самому времени возможность подсказать ей это, а между тем она считала своей главной бедой невозможность читать, бегать и ездить верхом столько, сколько ей хочется. Горячность ее натуры, острый язычок и неуемный дух постоянно заводили ее в различные переделки, так что жизнь девочки превращалась в череду взлетов и падений, столь же смешных, сколь и грустных. Однако выучка, полученная ею у тетушки Марч, явилась как раз тем, что было ей необходимо, а мысль, что она делает нечто нужное для участия в собственном содержании, радовала ее, несмотря на вечно повторяющийся клич «Джози-фи-и-на!».

Бет была слишком застенчива, чтобы учиться в школе. Попытались было этого добиться, но девочка так страдала, что родителям пришлось отказаться от всяких попыток, и она стала делать школьные уроки дома под руководством отца. Даже когда отец уехал в армию, а мать была призвана посвятить свой опыт и энергию Обществу помощи воинам[28], Бет упорно продолжала заниматься самостоятельно и старалась изо всех сил. Эта крошка была маленькой домашней хозяйкой: она помогала Ханне содержать дом в чистоте и уюте, столь необходимом для работающих членов семьи, никогда не задумываясь о какой-либо иной награде, кроме любви близких. Она проводила долгие тихие дни, не ощущая одиночества, не бывая праздной, ибо ее маленький мир полнился воображаемыми друзьями, а по натуре своей она была трудолюбивой пчелкой.

У Бет было шесть кукол. Каждое утро их приходилось поднимать с постели и одевать, так как Бет все еще оставалась ребенком и не утратила всегдашней привязанности к своим любимицам. А ведь среди них – ни одной совершенно целой или особенно красивой: все они были «изгоями», пока Бет не приняла их под свое крыло, ибо когда ее сестры перерастали своих идолов, те переходили в руки Бет, ведь Эми не желала иметь ничего уродливого или старого. А Бет любила их всех тем более нежно как раз по этой самой причине и устроила больничку для кукол-инвалидов. Никогда никакие булавки не втыкались в их тряпичные тела[29], они никогда не слышали ни одного резкого слова, не получили ни одного шлепка; никогда небрежение не омрачило души ни одной из них, даже самой не располагающей к себе персоны. Все они бывали накормлены и одеты, со всеми нянчились и всех ласкали с неиссякающей нежностью. Один из жалких отбросов кукольного общества, принадлежавший ранее Джо и явно проведший бурную жизнь, стал совершенной развалиной и попал в мешок с тряпками. Из этой богадельни он был спасен сердобольной Бет и взят в ее приют. У него отсутствовала верхняя часть головы, поэтому Бет привязала на искалеченную голову аккуратную маленькую кепку, а отсутствие ног и рук скрыла, завернув беднягу в одеяльце и отдав этому неизлечимому инвалиду самую лучшую кроватку. Если бы кто-нибудь знал, сколько нежной заботы изливалось на этого куклёнка, я думаю, такой человек был бы растроган до глубины души, даже если бы это казалось ему смешным. Она приносила ему цветы из букетов, читала вслух, выносила на свежий воздух подышать, спрятав у себя под пальто, пела ему колыбельные, никогда не укладывалась спать, не поцеловав на ночь его запачканную физиономию и не прошептав ласково: «Надеюсь, ты будешь хорошо спать в эту ночь, мой милый бедняжка!»