Маленький адепт Великой тьмы (СИ)

Еще из-за гораздо меньшей толчеи поднимать найденные монетки было гораздо легче, никто не пихался при этом в спину и не ругался по поводу создаваемого затора. А отрицательный момент реально был всего один единственный и, разумеется, тоже касался монеток: их они вдвоем с Сенькой в небазарный день собирали гораздо меньше, особенно Сенька. Ну, реально же его семь копеек бледно смотрятся даже на фоне Андрейкиных двадцати трех.

— Дурацкая какая-то магия! — Сердился приятель, — всего один раз почувствовал что-то, и то на копейку, а остальные монеты я просто глазами увидел.

Так бы и ушли они с базара почти ни с чем, но в один прекрасный момент в ушах Андрея послышался очень тихий голос чертенка:

— Андрей, сейчас в конце ряда поверни направо и иди в направлении мусорки, — и после выполнения команды, спустя пару минут, — стой, слева от тебя, в сугробе, чуть правее… есть! Это оно.

Двадцать четыре рубля! По меркам простого городского мальчишки — так просто огромная сумма! И купюры, вложенные в потертый кожаный, немного промерзший бумажник, оказались очень удобными, чтобы разделить весь этот полученный улов надвое: четыре синеньких пятерки с портретом древней царицы, сидящей на троне с орленым щитом и посохом в руках, и четыре бурых казначейских билета рублевого достоинства. Ну, они же вдвоем с Сенькой этот промысел затеяли, значит, по-честному будет поделить все найденное пополам.

Вот только Семен с таким разделом внезапно категорически не согласился:

— Неправильно ты, Андрюха, найденное сейчас поделил. Нас же не двое, а трое в этом деле участвовало, Ло вообще нужно прикупить новую рубаху взамен той рванины, в которой он сейчас одет. Так что каждому приходится по восемь рублей и десять копеек.

Так вот и получилось, что, вроде, наш герой снова в большом прибытке оказался, а по факту домой опять с далеко не полной суммой возвращался, зато с красивой вышитой рубашкой, штанами, ботинками и парусиновым картузом с лаковым козырьком. Доли чертенка на все эти покупки еще и не хватило, потому Андрейке пришлось еще дополнительно из своих выделять.

Ло же, когда узнал, что его тоже в разделе добычи, как равного посчитали, так настолько расчувствовался, что сразу же новое дельное предложение выдвинул:

— Большинство монет, наподобие тех, что вы ищете, сейчас вообще в снегу, у торговцев под ногами, валяется. Если хочешь, я вечером, когда рынок закроется, сюда схожу, все их соберу и принесу.

Уже к вечеру, дома, нарядив в закутке за печкой, чтобы домашние не увидели, чертенка в купленные обновки, Андрейка грустно вопросил (к ним как раз перед этим Лушка попыталась залезть, заинтересовалась, чего это брат там прячется, так что смог убедиться):

— Ло, а почему, та одежда, в которой ты наш мир прибыл, исчезает вместе с тобой, а одежда, которую тебе купили мы сами, так и остается лежать после твоего исчезновения? Та одежда у тебя тоже энергетическая, да?

— Одежда на мне самая обычная, просто я ее уже очень давно ношу, и она пропиталась моими энергетическими эманациями. Если бы я, к примеру, проносил вот эту шапку неделю или две, не снимая, она бы тоже вместе со мной начала бы в астрал уходить. — Со знанием дела пояснил чертенок, и тут же был озадачен своим хозяином как можно более частой ноской купленных ими обновок. Ну, чтобы и эта одежда тоже могла отправляться в бестелесность вместе с ним.

Утреннее пробуждение у Андрейки на следующий день получилось совершенно замечательным. Мало того, что во сне он все новые и новые монетки находил, так и с пробуждением горка найденных монеток, оказавшихся в его распоряжении, почти не отличалась от той, что во сне: Ло, как и обещался, сгонял до территории рынка и, несмотря на то, что по ночам там прохаживался сторож с берданкой, собрал медяков и серебра на два рубля с мелочью. Если учесть, что вся эта сумма отходила одному Андрейке (Ло от добытых денег отказался, а Семка же в этот раз в новой авантюре и вовсе не участвовал), то мальчику точно было чему радоваться.

И начался новый день! Если накануне Семен приходил к Андрейке, то сегодня сам Андрей отправился вызывать Сему на улицу. На Андрейкин призыв лицо друга показалось на пару мгновений в окошке, а спустя несколько минут уже и сам Семка, собственной персоной вышел со двора, торопливо застегивая пуговицы на своей куртке.

— Чем будем заниматься? — Схода задал он животрепещущий вопрос и, не дожидаясь ответа друга продолжил: — Ты слыхал, кстати, что Лукерьиха в монастырь ушла? Мне вчера мамка сказала. Говорят, замучили ее угрызения совести, даже спать толком не могла в последнее время. Скоро у Калмыковых появятся новые соседи.

О, как! Когда Андрей не так уж и давно, в порыве чувств, накладывал на нее свое проклятие, о подобном исходе он уж точно не думал. Хотя, признаться, эту склочную тетку ему и сейчас не было жалко. Вот ни чуточки! Может, новые хозяева дома Лукерьихи окажутся лучшими соседями. Кста-а-ти!…

— Семка, а ты сообщил Надькиным родителям в тот раз, что с их дочкой все в порядке, чтобы они не волновались?