Маленький Барон (СИ)

— Это ты тоже узнаешь сам, когда освоишься. Мой тебе совет — учи язык. Ибо ты только понимаешь речь. Но когда захочешь прочесть книгу о здешней медицине и в целом магии, то тебя ждёт большой и не очень приятный сюрприз. Я и без того дал тебе больше, чем стоило бы дать. Осталось дело за малым — понять марлейский язык. Ударение на «Е».

— Марлейский язык?! То есть я говорю не на русском сейчас?!

— Ты находишься в другом мире. Это Марлейская Империя. И ты говоришь на марлейском языке, — почесал Волшебник свою короткую бороду. — Это достаточно красивый язык, но не менее сложный, чем русский. Ты всё поймёшь, когда откроешь книгу.

— Какую книгу?

— Тебе тридцать лет, Андрей. Я думаю, не проблема найти в этом мире книгу и попробовать её прочесть, чтобы понять, о чём я говорю.

— Значит, Марлейская Империя, — подытожил я. — Тело восьмилетнего Эрлина. Родителей нет. Кто я такой — нужно узнать. Предназначение — тоже. Хорошо. Я тебя услышал, старик. Это такая шутка, да? Я сперва реально подумал, что всё взаправду, но теперь понимаю, что скоро прозвенит будильник и…

— И ничего не произойдёт, — улыбнулся Волшебник. — Про Российскую Империю читал альтернативные книги в жанрах бояръ-аниме? — Я только хотел было сказать, что почитывал, когда было время, но незнакомец опередил: — Знаю, что читал. Можешь не отвечать.

— Тогда зачем спрашиваешь?! — слегка напрягся я.

— Потому что тебе этот мир покажется очень знакомым и очень интересным… хоть и очень сложным по части выбора.

— Выбора?!

А вот здесь Волшебник действительно решил надо мной «поиздеваться».

Гигант подошёл к компьютеру в той операционной, которую создал.

— Ночью поступил этот пациент, кстати, в Москве. Так что есть шанс спасти сородича.

— Но ведь я же только закончил учёбу в МГУ! — сразу же возразил незнакомцу. — По сути, учёба продолжается. Это лишь диплом, ничего больше. У меня куча практики в Мюнхене, которая поможет…

— Вот твоя практика! — серьёзным тоном перебил Волшебник, указывая на пациента. А потом спокойно продолжил: — Мужчина сорока лет. Неудачно упал с велосипеда. Очень-очень неудачно.

После этой фразы Волшебник усмехнулся. Он явно задумал какое-то действо, которое приведёт к тому самому выбору. Затем он набрал что-то на клавиатуре, и прямо из темноты на белой стене передо мной, словно смертный приговор, один за другим начали появляться снимки томографии головного мозга пациента.

Я сглотнул, рассматривая снимки. Сразу же понял, в чём кроется подвох.

— Знаешь, он недавно ещё разговаривал, — нагнетал Волшебник, понимая, что мне неприятно такое слышать от осознания, что будет дальше. При этом незнакомец понимал, что внутри я спокоен. И что это, скорее, мышечная память восьмилетнего реципиента, которая на любую опасность реагирует телесными «расстройствами». — Но, когда его доставили в больницу, у него начался припадок, и его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, после чего сделали томографию.

— И ты мне решил всё это показать? Забрал пациента из больницы и вот так вот просто перенёс в другой мир?

— Ты не отвлекайся, — улыбнулся незнакомец, не желая отвечать на мои вопросы. — Твой первый клиент. Что будешь делать?

Я, понимая, что ему уже не помочь, сказал со вздохом:

— Что ж, на снимке, который ты спёр из больницы, много отклонений. Имеется перелом лобной кости, причём кость вдавлена в мозг.

— И что происходит с мозгом? — надавил Волшебник.

— Ты решил поиграть со мной в экзаменатора? — Понимая, что лучше ответить, я продолжил: — Там кровь — у пациента контузия. Причём контузия слева настолько сильная, что здесь явный разрыв лобной доли. И эта часть мозга была разрушена. А справа тоже контузия, но не такая сильная.

— И? Ты будешь его спасать?

— Ты сейчас серьёзно?! — развёл я маленькими ручками. Но, не получив взаимного одобрения, добавил: — В общем, сперва пациент мог говорить, так что теоретически он может быстро пойти на поправку. НО! — повысил я голос. — Иногда с некоторой задержкой развивается такое вот интрапаренхиматозное кровоизлияние, да и на снимке отчётливо видно, что мозг слишком сильно поврежден. Так что с обеими раздробленными лобными долями у него нет ни малейшего шанса. Если я проведу операцию, чтобы остановить кровотечение, то он, может, и выживет, но на всю жизнь останется безнадёжно парализованным, потеряет дар речи, а также, вероятно, столкнётся с ужасающими изменениями личности. Если же не оперировать, то он быстро и мирно умрёт.

— То есть ты выбираешь смерть своего первого пациента? — начал подкалывать меня незнакомец, ставя в тупик.