Маленький белый «фиат»

Уже дома он разобрался с проводами и подключил технику. В колонках раздался щелчок, и выскочил лоток. На нем, сияя как ангел, покоился диск с записью «Там, где рождается звук» в исполнении Софийского Экспериментального Октета Хлеборезки.

Он посетил несколько предполагаемых площадок, поговорил с теми людьми, которые отвечают за свет и звук. Он составил список необходимых дел и предметов, сосчитал, сколько это будет стоить, и определил, какой суммой он мог бы рискнуть. А закончив с этим, он написал длинное письмо в Болгарию. Он надеялся искупить свою вину перед музыкой: переброской Софийского Экспериментального Октета Хлеборезки в Париж он очистит эфир, пострадавший при его участии от песен вроде «(Ты) Такая привлекательная (для меня)» и «Я никогда не любил такую даму (как ты)». Это будет долгий, долгий путь, но он уже делал первые неуверенные шаги в правильном направлении.

Вероника не ознаменовала их предполагаемое расставание сидением в Тадж-Махале с символическими крысами, снующими у ее ног, и дворцы не поглощались языками пламени, отмечая их разлуку. Их отношения потеряли остроту, и уже некоторое время связь их была весьма вялой. Они оба почувствовали, что она ни к чему не ведет, но никто из них не решался покончить с ней. Будучи в Мадриде по случаю выставки Вероники, они молча лежали на противоположных краях гостиничной кровати, и настроение было более унылое, чем могло бы быть при просмотре одним глазом домашнего видео, когда на экране быки топтали незадачливых крестьян. Она сказала ему: «Не катит, да?» И он ответил: «Нет, совсем нет». Они вышли из гостиницы и напились джина с тоником.

Они вернулись на рассвете, Жан-Пьер заснул на полу. Вот, собственно, и все.

В итоге она не ушла с работы. Она и Мари-Франс по-прежнему сидят рядом с Франсуазой (чье неумение одеваться все усугубляется — однажды она пришла на работу в дамской шляпке), а три вечера в неделю она подрабатывает официанткой, пытаясь выбраться из той долговой ямы, в которую попала. Ежемесячно она выплачивает Жан-Пьеру две тысячи франков. Пару недель они избегали друг друга, и между ними все стало ясно. Он нашел себе восемнадцатилетнюю девушку, которая ловит каждое его слово и не сомневается в том, что он зарабатывает на жизнь случайными пленками, музыкальными обзорами и игрой на гигантском саксофоне в квартете полупустого бара дважды в неделю. Ему не хочется делиться с ней успехами на балладном поприще, но они с братом записали уже девять песен, разной степени коммерческого успеха. Денежные поступления весьма устойчивы, и это позволило ему переехать в большую квартиру на левом берегу. Вероника изредка заходит к нему и поддразнивает его: ведь он наконец-то живет так, как очень долго мечтал.

— Я ведь раньше не мог переехать из моей старой квартиры, как бы мне этого не хотелось, — сказал он.

— Мог — ты мог бы переехать сюда и прикидываться аргентинцем сколько угодно, если бы ты просто приложил усилия. Как меня это злило…

— Но ты не понимаешь…

— Чего я не понимаю? Что трудно собраться и переехать, когда ты постоянно обдолбанный?

— Нет. Как бы я ни хотел, я не мог переезжать, ведь оставь я ту квартиру, родители бы продали ее.

— И что?

— А как же дядюшка Тьерри? Ну как ему сказать, что он больше не может подходить к окну и запускать своих голубей? Ты бы смогла?

Она почувствовала прилив любви, но осталась безучастной, зная, что если его проигнорировать, то он спадет сам собой. Так обычно и бывало.

Эстелла не могла понять, с чего бы это Вероникин доктор пригласил ее и Фуонг на свадьбу, при том что виделись они всего лишь несколько раз. Вероника объяснила, что его невеста собирается привести на свадьбу четырех бывших приятелей, а поскольку у доктора всего лишь одна бывшая подружка, то он выглядел бы неубедительно. А с тремя таинственными француженками он будет смотреться в церкви не так безнадежно. Эстелле не хотелось пускаться в долгий путь до Англии ради того, чтобы едва знакомый человек мог сделать вид, что пользуется международным спросом у дам, а когда Вероника заявила, что не может ехать, поскольку на выходных приезжает ее брат с детьми, а Фуонг сказала, что собирается в Чили регистрировать передвижения медуз, то Эстелла вычеркнула мероприятие из повестки дня. Но вскоре выяснилось, что на самом деле невеста не англичанка, а валлийка и свадьба будет проходить на полуострове Ллин, то есть на родине любимого ею Р. С. Томаса, и тогда Эстелла незамедлительно приняла приглашение.