Маленький бизнесмен

Директор говорил спокойно, но было заметно, что он с трудом сдерживает гнев.

Взрослые часто, не выяснив толком, в чем дело, начинают сердиться. Тогда в голове все путается, и ребенок вместо того, чтобы объяснить, что и как, молчит или, что еще хуже, пытается выкрутиться. Но Джек был уже опытным учеником и потому решил молчать.

— Послушай, Фултон, что у вас происходит? Мало вам библиотеки, так еще кооператив понадобился? В седьмом классе тоже есть кооператив, но у них дело поставлено честно, без жульничества. Скажи, пожалуйста, что за история у вас с коньками? И вообще что все это значит?

— Разрешите мне, господин директор, — перебила миссис Гамильтон. — Сначала как будто все шло хорошо: поздравления к Новому году, подарки на елку. Хотя уже тогда мне показалось подозрительным, как можно столько всего купить за пять центов. Но, кажется, кто-то им подарил. Я даже собиралась сходить в школу, выяснить, правда ли это. Раньше мой сын никогда меня не обманывал, я и на этот раз ему поверила. Но с тех пор, как в классе началась эта торговля, его просто не узнать! Раз попросил деньги на карандаш, а купил какие-то мелки. Потом сказал, у него потерялась ручка, я дала ему два цента, но ручка нашлась. «Значит, ты не купил ручку?» — спрашиваю. «Так ведь она нашлась!» — ответил он. «А где же деньги?» — «Они мне были нужны», — говорит он. Скажите: на что ребенку деньги?

И миссис Гамильтон заплакала.

— Я пожалела его и ничего не сказала отцу, не то бы он шкуру с него спустил. Я убеждена: он не виноват, его дружки-приятели подбивают вроде вот этого кавалера… — и показывает на Джека. — Послала я его как-то за керосином, он вернулся и говорит: керосин подорожал. Я очень удивилась, но мне в голову не могло прийти ничего плохого… — И она опять заплакала.

Директор успокаивает ее, а Джек стоит ни жив ни мертв.

— А вчера тайком взял у меня пять центов. И когда я приперла его к стенке, во всем сознался. Но теперь я не знаю, верить ему или нет. Ох, как это горько матери!.. Мы не за тем посылаем детей в школу, чтобы их воровать учили, — заключила миссис Гамильтон и сквозь слезы прокричала — Таким, как Фултон, место в исправительном заведении! Его надо изолировать от наших неиспорченных детей, иначе они возьмут с него пример. Таких учеников надо гнать из школы!

Директор хотел о чем-то спросить Джека, но она не дала ему слова сказать.

— Вы еще разговариваете с ним! — возмутилась она. — Он все равно отопрется. Мне эти штучки известны. Я не позволю своему сыну гулять во дворе! Вы не знаете, какие испорченные дети… Ох уж эти дружки!..

— Простите, но я тоже немного знаю детей, — заметил директор.

— Но я мать…

— А я воспитатель…

— Ну и что? Хорошо вам сидеть в кабинете, а я, когда сын болел, пять ночей не спала, не пила, не ела. И вот награда… Ох, как это горько матери! И все из-за друзей-приятелей!..

Наконец директору все-таки удалось спросить у Джека:

— Ты продавал марки?

— Нет, — ответил Джек.

— Ну, что я говорила? Я заранее знала, что он скажет. Посмотрите на него: невинная овечка, да и только! — И опять за свое — Выгнать! Перевести в исправительную школу!

Директору, видно, это надоело, и он отправил Джека в класс. Что было потом, Джек не знал. Слышал только из коридора голос миссис Гамильтон, потом — школьного сторожа.

На перемене только и разговоров было что об этом, но толком никто ничего не знал.

Сначала называли Джека и Гамильтона, потом Чарли и Джека, потом Бетти и Сандерса, упоминали о коньках, марках и кооперативе.

Больше всего Джек боялся, как бы в эту грязную историю не впутали Нелли.

Ребята подходили к Джеку и спрашивали:

— Ну, что там было? Зачем тебя вызывали к директору? Чего надо матери Гамильтона?

Кто-то даже сказал, будто миссис Гамильтон то ли ударила сторожа, то ли порывалась ударить.

И так всю перемену. Среди девочек, пожалуй, только Доррис догадывалась, в чем дело, а среди мальчиков — Лим. Чарли делал вид, будто его это не касается. Бетти плакала.

А Джек ломал голову, как ему быть. «Коньки мы покупали с учительницей, но стоит ли говорить об этом директору? Вдруг учительница рассердится? Что марки продавал Чарли, всем известно, но поверит ли директор и признается ли сам Чарли?»

И самое главное: вызовут ли маму в школу?

Фил сохранял спокойствие.

— Вот увидишь, ничего тебе не будет, — сказал он Джеку. — Ведь ты ни в чем не виноват.

Потом Фил о чем-то долго говорил с Лимом. И Лим высказал вслух, что он думает о Чарли.

Адамс притворился, будто у него разболелась голова.

Только ребята успокоились и начался урок рисования, как в класс вошла их учительница и сказала:

— Фултон, возьми счета и расписки и иди в канцелярию.

Вот когда Джек убедился, что портфель — очень полезная вещь. Взял его из шкафа, а в нем — все документы, и ничего не надо второпях искать.

В канцелярии первым давал показания сторож.

— Господин директор, Джек Фултон — хороший мальчик. А вот Чарли Рек из их класса, тот любит озоровать.