Маленький Бизон

Постепенно сон покинул меня. Со двора уже доносился громкий гул голосов, весь лагерь пришел в движение. Все громче слышалось пение, чаще и резче звучали удары барабанов. Раздавались окрики распорядителей церемонии, отдающих последние приказания. Но до полудня ничего особенного не произошло. Однако общее возбуждение в лагере не уменьшалось, а росло.

Только перед самым полуднем громкие крики заставили нас вздрогнуть. Двенадцать молодых всадников вихрем влетели в лагерь, волоча за собой только что срубленные ели. Двое других торжественно везли добытое где-то орлиное гнездо.

В полдень самый старый из шаманов дал знак. Воины начали украшать еловыми ветками огромный навес, предназначенный для танца. На площади начались неописуемый шум и радостная суматоха. Никогда еще не переживал я такого возбуждения. Воины на взмыленных конях скакали вокруг площади, стреляя в воздух и крича во всю мочь. Женщины, старики, дети — все кричали как обезумевшие; шальной грохот барабанов сливался с переливами свистков и звоном колокольчиков. Чуть не под копыта коней попадали дети, отставшие от родителей, которые обо всем забыли в этой давке. Тучи пыли поднимались в воздухе, пахло порохом и лошадиным потом.

Так началось бурное приветствие Солнца, продолжавшееся четверть часа. Потом шум стих. Старейший из шаманов поднялся, и все собравшиеся стали с напряженным вниманием следить за каждым его движением. Держа в руках орлиное гнездо, он подошел к огромному столбу, положенному на землю рядом с заранее выкопанной ямой. Распластавшись на более тонком конце столба и обхватив его руками, шаман укрылся одеялом. Подбежали несколько воинов. Общими усилиями они подняли столб вместе со шаманом. Когда им удалось поставить столб отвесно, нижний конец опустили в глубокую яму и быстро засыпали землей. Шаман держался высоко на столбе в нескольких метрах от земли, а над ним возвышалось орлиное гнездо. Все присутствующие — а было нас несколько тысяч — затаили дыхание. Если бы шаман случайно свалился со столба, это было бы зловещим знаком со стороны невидимых сил. Но шаман не упал. Он ловко соскользнул по столбу и ступил на землю. Вверху, на острие, осталось орлиное гнездо.

Наступила долгожданная минута. Под навес вбежали юноши, жаждущие получить звание воинов. Они построились в ряд, окидывая горящими взглядами священный столб и орлиное гнездо — символ воинской доблести. Шаман уже приготовил принадлежности для церемонии — острый, узкий нож и несколько метров тонкого ремня. Вот он подозвал к себе первого юношу. Сперва шаман в двух местах надрезал ножом кожу и мышцы на левой стороне груди юноши. Расстояние между надрезами равнялось длине мизинца. Сквозь эти надрезы шаман ввел нож, сделав нечто вроде канала, и протянул через него ремень. Затем связал ремень в узел, а концы прикрепил к священному столбу. В ловких руках шамана нож мелькал, как молния. Такую же операцию он произвел и на правой стороне груди. И вот юноша был уже привязан к столбу ремнями, проходящими через его тело.

Во время этих действий мы зорко следили за юношей: мужественно ли он переносит боль? Да, мужественно! Мы смотрели на его пальцы — они не дрогнули. Я тогда был еще ребенком и потому, признаюсь, мне стало не по себе, но все-таки наравне со всеми я был очень горд за молодого героя, за его достойное поведение. А ведь это было только началом: подлинную закалку и презрение к боли юношам предстояло еще доказать.

Остальные юноши проходили по очереди такую же процедуру. А тем временем первый юноша уже исполнял свой танец. Охваченный каким-то диким восторгом, всматриваясь в светило, он словно искал в нем воодушевления и пел свою песнь, моля Солнце — источник всякой жизни на земле — прибавить ему сил и наполнить мужеством сердце. Барабаны сопровождали песнь юноши громким рокотом, и все присутствующие подпевали испытуемому, пока он танцевал около столба. Поначалу медленные и размеренные, его движения становились все более быстрыми, и вскоре юноша уже подпрыгивал, исступленно метался то в одну, то в другую сторону.

Приближалась самая важная, захватывающая минута танца и вообще всего торжества. Мужественный юноша силился освободиться от пут, разрывая кожу и мышцы на груди. Но ремни крепко держали его, и молодой индеец все более яростно дергал их. Любой ценой требовалось освободиться от пут: варварский, правда, но все же выразительный символ борьбы человека со слабостями тела, — борьбы, в которой он должен остаться победителем, как бы вступив в содружество с Солнцем.

Раны юноши выглядели ужасно, но обычно после танца шаман поливал их каким-то настоем из растений и они быстро заживали. Никогда у нас не было случаев заражения крови. С этой минуты юноша уже носил звание воина. Гордый своим мужеством и похвалой семьи, он быстро овладевал собой.

— Еще шесть зим! — говорил Сильный Голос с ноткой нетерпения, возбужденный, как и все другие. — Еще шесть зим — и я буду воином!

«А мне еще дольше ждать…»— пронеслась в моей голове не слишком веселая мысль.