Маленький большой человек

Когда живешь среди индейцев, подобные озарения приходят нечасто. Да, я знаю, что лекарство Волка-Левши вылечило мою страшную рану на голове, но ведь я был без сознания и просто не имел возможности рассуждать! Вдребезги пьяный человек может свалиться с крыши, отряхнуться и пойти дальше, тогда как трезвый на его месте разбился бы в лепешку. Я вовсе не утверждаю, что волшебство, колдовство или магия, называйте это как хотите, не может остановить ружейную пулю. Я только хочу сказать, что пулю не сможет остановить тот, кто в это не верит. То есть я. Все эти заговоры и внушения вполне могли помочь Буфу, Красному Загару, Маленькому Медведю, но не мне.

Если вы внимательно меня слушали, то без труда вспомните, как воин кроу — тот, которого я убил, — распознал во мне белого ночью. А теперь-то предстояло сражаться днем! Я был весь вымазан краской, но ведь у меня рыжие волосы! Мне не хотелось, чтобы все было слишком явно, и, когда пошли последние приготовления к бою, я подошел к Старой Шкуре с такими словами:

— Дедушка (а именно так и следовало обращаться к мужчине его возраста), я не знаю, как мне следует поступить. Я не хочу показывать врагу цвет моих волос, но и не хочу обрезать их, чтобы враг не подумал, что я трус и боюсь быть скальпированным. С другой стороны, я слишком молодой и неопытный воин для полного головного убора из перьев.

Вождь задумчиво пожевал губами, а потом снял свой видавший виды цилиндр и надел его на меня. Размер был определенно не мой: лишь уши помешали ему опуститься мне до плеч.

— Носи это, пока сражаешься, — сказал Старая Шкура, — но не потеряй и не забудь вернуть потом, ведь мне дали его вместе с медалью Великого Отца из главного стойбища бледнолицых.

Дабы мое новое приобретение не свалилось, я проделал в полях дырки, пропустил через них веревку и завязал ее под подбородком.

Отряд выступил. Я ехал рядом со старым вождем, который восседал на своей лучшей лошади. Вскоре мы с ним оказались на небольшой возвышенности, и он сообщил мне, что навстречу нам движутся двести пятьдесят всадников, до них еще миль пять, а еще через три мили за ними следует пехота. Как я ни вглядывался в даль, я видел только пыльную прерию, и ничего, кроме нее.

Вождь обратил ко мне свои старые выцветшие глаза и сказал:

— Нам предстоит разбить бледнолицых, сынок. Впервые я встречаюсь с ними как с врагами. Я всегда считал, да и продолжаю считать, что всем их поступкам должно быть какое-то объяснение… Они, конечно, странные и, похоже, не знают, где находится центр вселенной. Поэтому-то я никогда и не любил их, хотя и не испытывал к ним ненависти. Но последнее время они нехорошо поступали с Людьми. И мы должны проучить их.

Тут в его взгляде промелькнула какая-то неловкость, он смущенно почесал нос и продолжил:

— Не знаю, помнишь ли ты свою жизнь до того, как попал к нам и стал любимым сыном для меня, для Бизоньей Лежки да и для всего нашего народа… Твое появление наполнило гордостью мое сердце и принесло славу в мой типи… Мне не хотелось бы говорить о той твоей прошлой жизни, тем более что она, возможно, и стерлась в твоей памяти. Я только хочу сказать, что, если ты все-таки не забыл то время и считаешь, что духи твоих предков не позволяют тебе выехать сегодня против бледнолицых, ты можешь не участвовать в битве, и никто не посмеет сказать тебе дурного слова. Ты и так уже неоднократно доказал, что ты мужчина, а мужчина должен слушаться лишь своего сердца, и никто не смеет задавать ему вопросов.

Он так и не сказал мне: ты ведь тоже белый, но дал на всякий случай полное отпущение грехов. При всем его высокомерии к тем, кому не посчастливилось изначально принадлежать к племени Людей, ему все же хватило такта проявить уважение к моим чувствам, равно как и к обстоятельствам моего рождения.

— Дедушка, — ответил я, — сегодня хороший день, чтобы умереть.

Услышав такие слова, индеец никогда не станет доказывать вам, что вы ошибаетесь, что надо трижды подумать о возможных последствиях, что жизнь дается только раз… короче говоря, не несет всей той чуши, что положено нести в подобных случаях среди нас, белых. Ведь он и сам принял то же решение и будет сражаться, пока руки смогут держать томагавк и натягивать тетиву.

Старая Шкура лишь удовлетворенно кивнул и больше не проронил ни слова.

В этот момент невесть откуда выскочил заяц и уселся невдалеке от нас. Втянув носом воздух, он нехорошо посмотрел на старика, повел длинными ушами и удрал.

Вновь я увидел старого вождя лишь спустя несколько лет.

Солдаты достигли реки в двух милях к западу от нас и направились вниз по течению. Они знали, что индейцы где-то поблизости, но совсем не ожидали встретить три сотни конных шайенов, ожидавших их в полном боевом порядке: левый фланг у самой воды, а правый — под прикрытием обрывистого берега.