Маленький большой человек

Воины поспешно удалились, а я сделал два шага вперед, вернее, вбок, двигаясь по кругу, очерченному стенами палатки. Вы можете сказать, что гораздо проще было бы пойти прямо, но Люди никогда так не поступают. Они вообще избегают острых углов, круг для них символ всего сущего… Впрочем, я, кажется, об этом уже говорил.

Через некоторое время глаза мои привыкли к темноте, и я начал различать фигуру Старой Шкуры. Он сидел молча и неподвижно. Увидев, что голова вождя не покрыта, я вспомнил, как выбросил его любимый цилиндр тогда, у развилки Соломона, и мне стало стыдно. Теперь на мне была широкополая мексиканская шляпа, щедро украшенная серебряными бляхами.

— Дедушка, я принес тебе подарок, — сказал я и протянул ему шляпу.

Я сделал все, что мог. Теперь, если шайены признают меня самозванцем и решат предать смерти, я уже ничего не смогу поделать.

— Мой сын, — ответил Старая Шкура, — я вновь вижу тебя, и это наполняет сердце мое радостью. Сядь рядом со мной.

Я вздохнул с некоторым облегчением и сел слева от него. Он склонился и обнял меня. Черт возьми, я был действительно тронут! Затем старый вождь быстро достал нож, срезал верхушку шляпы, воткнул под самую большую серебряную бляху орлиное перо и водрузил то, что получилось, себе на голову.

— Это та шляпа, что была у меня когда-то? — хитро спросил он.

— Нет, дедушка, другая.

— Мы должны выкурить трубку по поводу твоего возвращения.

Он долго возился в темноте, затем брызнули искры, и вверх поплыл голубоватый пахучий дымок. Вождь торжественно помахал тлеющей трубкой на все четыре части света, затем затянулся и передал ее мне.

— Я видел тебя во сне, — сказал он. — Ты пил воду, вытекающую из длинного носа неведомого зверя. Были у того зверя и огромные уши. А в воде было много воздуха, она шипела и пузырилась.

Мне наплевать, верите вы мне или нет, но если бы я хотел вас надуть, то придумал бы что-нибудь более впечатляющее. Старик же, вне всякого сомнения, говорил о слоновьей голове с газировкой в заведении проклятого Кейна. И не требуйте от меня объяснений, я смыслю в этом не больше вашего.

Мы просидели так не меньше часа, пока он наконец не перешел к более животрепещущей для меня теме, но когда вы говорите с индейцем, торопить его бесполезно.

— Не сердись на Красного Загара и остальных, — после долгой паузы сказал Старая Шкура. — У нас было много неприятностей с белыми людьми за последний год. Они приходили к нам, умирая от голода и жажды, их разум помутился от поисков желтого песка. Наши люди сжалились над ними, накормили и вылечили. Но когда бледнолицые окрепли, они ночью украли у нас двадцать шесть лошадей, ружье Пятнистого Пса и сбежали.

Старая Шкура снова затянулся и выпустил дым из ноздрей.

— Но больше всего Людей возмутило то, что, придя сюда по просьбе Белого Отца для мирных переговоров в форте Бент и облачившись в наши самые нарядные одежды, наши воины вдруг видят караван с пегой лошадью, украденной в прошлом году.

Я принял трубку и сказал:

— Странно, что они не узнали меня.

— Да, — ответил Старая Шкура. — Ты голоден?

Он никогда не говорил ничего просто так, и я знал, что следует исполнить и эту часть этикета. Бизонья Лежка зажгла огонь, сварила собаку и подала нам ее, не поднимая на меня глаз. Мы с ней даже не поприветствовали друг друга, ведь Старая Шкура еще не сказал, что со мной все о'кей. Мы закончили трапезу лишь поздним вечером.

Вождь вытер сальные пальцы о поля шляпы. Это была отнюдь не невоспитанность, а врожденный практицизм. Через неделю шляпа промаслится настолько, что не будет промокать под дождем.

Затем Старая Шкура продолжил разговор, причем с того самого момента, на котором он был прерван:

— Я не очень хорошо понимаю, что случилось с тобой во время битвы с Длинными Ножами. Эти конные солдаты не умеют достойно сражаться. Мы отступили только потому, что у нас было не то заклинание… Но, когда Люди собрались вновь и среди нас не оказалось тебя в твоем человеческом теле, над нами долго летала ласточка. И все, конечно же, решили, что это и есть ты. Нам так было особенно приятно думать, ведь мы все очень любили тебя. Позже мне приснился длинноносый зверь, напоивший тебя в большом лагере бледнолицых, но я никому не говорил об этом, ведь невиданный зверь мог оказаться дурным знаком и для тебя, и для всего моего племени… Так что не осуждай Красного Загара за его невежество, — с этими словами он встал и, сделав мне знак следовать за ним, вышел из палатки, за стенами которого в ожидании его решения собрались все шайены. На западе прерия окрасилась в багряные, оранжевые и желтые тона, отблески которых лежали и на лицах людей.

Шляпа очень шла старому вождю. Он стоял, гордо выпрямившись, с красным одеялом на плечах, и произносил… как вы думаете что? Совершенно верно, одну из своих бесконечных речей. Не стану вдаваться в ее подробности, а перейду сразу к выводам.

— Я думал, говорил, курил и ел, — закончил вождь, — и мое решение таково: к нам вернулся Маленький Большой Человек.