Маленький Большой человек

Но Лошадка, по-моему, совсем в характере химанеха — пропускает мои слова мимо ушей.

— А-а-а, — говорит он, — Медведь давно избавился от этой своей силы. Когда мы прибились к общине Краснокрылого Дятла, то он продал кому-то и Громовой Лук и свою силу Человека Наоборот, после чего стал свободен и смог жениться.

Тем временем предмет нашего разговора самолично появился из воды, отряхнулся, чтобы вода не замерзла, и по тому как Лошадка оборвал беседу и бросился вытирать Младшего Медведя красным одеялом, а потом и помогать с облачением, я сразу смекнул кто есть кто в этом брачном союзе.

И вот когда Медведь предстал при всем параде и перевел взгляд на меня, я не смог отказать себе в удовольствии отпустить в его адрес шпильку. Шайены химанехов не порицают, но зато проехаться за счёт сожителя у них это в порядке вещей.

Вот я и говорю ему не без ехидства:

— А мы тут о тебе говорили… с твоей красавицей-женой.

— Ну, и хорошо, — улыбается он беззлобно и выжимает из каждой косички по полведра воды. — А теперь пошли знакомиться с другой.

Он обменивает у Лошадки мокрое одеяло на сухое, запахивается в него и ведет нас стойбищем к своему типи. По дороге он смотрит на остромордую собачонку, которая, по-моему шибко смахивала на койота, и жестом велит Лошадке приготовить её для гостя. Лошадка вытягивает из-за пояса дубинку и ни слова не говоря — бах её по голове. После чего тащит уже не только мокрое одеяло, но и желтую тушку за задние лапки. Таким макаром мы подходим к видавшему виды типи и ныряем вовнутрь.

Посередине жилища пылает яркий огонь, а над ним висит обычный закопченый котелок; в котелке что-то помешивает обычная толстая женщина. На ней обычный слой грязи и копоти, вот только лицо-то у неё… белое и волосы — светлые, пусть даже под слоем копоти… Боже, это Олга!

Тут Младший Медведь оборачивается ко мне и улыбается, как мне в тот момент показалось, глумливо, хотя теперь-то я понимаю, что это было просто от гордости, ибо он даже не подозревает, что между его женой, т. е. женской женой, и мной может быть что-то общее, кроме цвета кожи.

— Мужчины будут курить, — объявляет он, — а потом есть.

Олга, когда-то такая чистюля, выглядит чудовищно: на ней грязное замшевое платье и ноговицы, на ногах старые рваные мокасины. И если Медведь с завидной регулярностью каждый Божий день при любой погоде купается в реке, то она, видать, с такой же регулярностью воды избегает. Я тут выразился, что волосы у неё были светлые, но, пожалуй, заврался — на самом деле они были какие-то зеленовато-тусклые, а уж спутаны как у нечесаного конского хвоста.

С собой оружия у меня никакого — оставил дома на случай, если вдруг встретится воинственно настроенный юноша, так чтоб он сразу оценил мои мирные намерения; а Младший Медведь — детина хоть куда, ростом больше пяти футов; к тому же мы находились как раз в самом центре стойбища, где, натурально, у него полным-полно друзей. Но мне на все на это было наплевать. Я видел только мою дорогую милую женушку, низведенную до положения рабыни этим отвратительным дикарем, и мои пальцы сами сжались в кулаки; ещё мгновение — и я бы бросился на Медведя и разорвал бы ему глотку. Но тут оборачивается Олга, раскрывает рот и давай поносить и чихвостить Младшего Медведя, причём, самыми последними словами, да так что крик её, небось, разносится по всей округе — куда там той Кэролайн или той же Ничто (пришлось мне как-то слышать, как она распекала своего мужа), да, в эту минуту Олга запросто перекрыла бы их вместе взятых и вообще заткнула бы за пояс любую бабу, хоть белую, хоть индеанку, которая когда-либо терзала мои барабанные перепонки.

— Может, ты мне Шайен скажешь, что мы будем есть, бездельник ты эдакий, лентяюга! — разошлась она не на шутку. — Да я уж и забыла, когда ты в последний раз приносил добычу! Посмотри на Лошадку, он и то куда больше мужчина, чем ты! — Тут, как бы в подтверждение её слов Лошадка, что до той поры свежевал снаружи собачку, появился на пороге с большим куском мяса, с которого ещё капала кровь; рукава его платья, чтобы не запачкались, были переброшены за спину. Лошадка попытался было успокоить Олгу — но куда там! Олга накинулась на Медведя пуще прежнего:

— Тебе бы с ним одеждой поменяться! Да и химанех из тебя не выйдет. Для этого ты слишком туп и косорук! А это что за побирушку ты приволок с собой?! Чтобы он у нас отнял последние жалкие крохи, что не ты добыл! Скажи этой слабоумной попрошайке, пусть убирается вон! Пусть пляшет бизонью пляску где-нибудь в другом месте!

Тут Младший Медведь бросает на неё грозный взгляд и ввертывает:

— А ну-ка, женщина, замолчи, иначе я тебя отлуплю!

— Да ты же сам отлично знаешь, кто кого отлупит! — огрызается Олга в ответ. — Да вот эту вот дубинку я сейчас разломаю в щепки об твою ленивую спину, лодырь ты эдакий!