Маленький Большой Человек

С этими словами Маленький Человек поднял над головой своё копье и с боевым кличем и с именем своего народа на устах бросился вперёд – один против всего отряда Змей. Луна был храбрый вождь, но когда он увидел, как на него, издавая страшные крики, галопом мчится Маленький Человек – он завизжал и побежал прочь, но Маленький Человек догнал его и вонзил в него своё копье.

Копье прошло насквозь и застряло в теле Луны. Тогда Маленький Человек выхватил нож и продолжал крушить Змей, которые бежали перед ним врассыпную.

Он вихрем носился среди них, рубил и колол направо и налево с такой яростью, словно на руках у него вместо пальцев были острые лезвия, а Змеи вопили от ужаса, хотя они храбрые воины.

Наконец один из Арапахов выстрелил Маленькому Человеку из мушкета в спину. Тот упал на землю, и Змеи отрубили ему голову. Но после этого его обезглавленное тело вскочило на ноги и стало опять размахивать ножом, который оно всё ещё сжимало- в руке. А его отрубленная голова, которую Змеи насадили на копье, раскрыла рот и стала издавать боевой клич Шайенов. Тогда мужество покинуло Змей… Они бросились прочь без оглядки, а те из них, кто оглянулся, увидели, что безголовое тело Маленького Человека бежит следом, размахивая ножом. А когда они умчались так далеко, что их было не догнать, оно взобралось на холм и улеглось на землю рядом с друзьями. Что сталось с головой, не знает никто – воин который держал копье, бросил его, когда голова стала кричать.

Луна не умер, но остался горбатым, как бизон, до конца своих дней. Он не стыдился своего бегства, потому что в тот день Маленькому Человеку помогали такие колдовские силы, перед которыми ни один

Арапах или Змей не устоял бы. Луна сам рассказал мне эту историю – потом, когда наши племена заключили мир, а Змеи отыскали брата Маленького Человека и отдали ему лошадь его брата, и после этого они снова смогли приходить к тому холму, где умер Маленький Человек, и его тело больше не нападало на них».

С той ночи, когда Кэролайн улизнула из лагеря Шайенов, я не встречал ни одного белого человека. Только однажды – наше племя тогда расположилось на берегу реки… Сюрпрайз, и мы с мальчишками как раз ловили в прерии степных тетеревов, вдруг смотрим – скачет что-то, милях в двух-трёх, Я поначалу думал – бизоны, но Лошадка присмотрелся своими индейскими глазами и говорит: «Нет, это бледнолицые: один – желтоволосый, с ружьём, а его гнедой хромает на переднюю левую; а второй – бородатый, его чалый спину седлом натер». Ещё говорит, они заблудились, но гнедой почуял воду и скоро выведет к реке, и они разберутся, куда ехать. Ну, мы развернулись и двинули в другую сторону.

Надобно вам сказать, что мы не очень-то жаждали встретиться с этими белыми. Я скажу вам почему: с некоторых пор Шайены уверовали, что такие встречи им боком выходят. Наткнуться на белого – это стало вроде как дурной знак – помните, как они приехали к обозу, в котором были мои белые родственники? Чем это для Шайенов закончилось – чуть не поубивали друг друга. В Форт-Ларами много индейцев приезжало торговать, меняться – они ставили свои вигвамы в прерии, за частоколом форта – там тоже то и дело какие-нибудь неприятности случались: то какой-нибудь молодой воин напьется и стреляет в солдат, то кто-нибудь угонит армейских лошадей. А как-то раз один Лакот наткнулся на старую большую корову, что отстала от обоза переселенцев. Ну, он её и прирезал, чтобы взять шкуру. А солдаты узнали про то – взбесились не на шутку, вскочили на коней и напали на индейский посёлок. Несколько человек – как не бывало, и с той и с другой стороны.

Когда это случилось, мы были в семидесяти милях от Ларами – наш посёлок стоял на берегу Ручья Боевого Оперения – и мы сразу же обо всём узнали. К нам прискакали люди из племени Миннеконжу – это народ вроде Лакота – и совещались со Старой Шкурой Типи, Горбом и другими уважаемыми людьми племени, На такие совещания любой может прийти и сказать все, что хочет – если только это не глупость какая-нибудь – хотя обычно говорят вожди, потому как они умнее, а иначе не были бы вождями.

К счастью, среди этих Миннеконжу был один, который говорил на языке Шайенов. Потому что Шайены и Лакоты, хоть и были союзниками спокон веку, но языки у них совсем разные – ничего общего, как, например, у португальца и русского, и при встрече им всегда приходилось жестами объясняться. Но на сей раз у них был переводчик.