Маленький, большой

За всю ее долгую (фактически почти бесконечную) жизнь миссис Андерхилл никогда так не одолевали хлопоты, как в годы после похищения малютки Лайлак из рук спящей матери. Дело не ограничивалось обучением и присмотром, как за всяким ребенком, — один за другим следовали совещания, встречи, консультации и праздники, которые множились, по мере того как ускорялась череда событий, вызванных и тщательно подготовленных ими. Все это добавлялось к ее обычным обязанностям, состоявшим из множества мелких деталей, и ни одной из них нельзя было пренебречь.

Время и путешествие

Но смотрите, как удачно она справилась! Однажды в ноябре, через год после того, как мальчик Оберон последовал за воображаемой Лайлак в темный лес и потерял ее, миссис Андерхилл мерила наметанным глазом изрядно вымахавшую настоящую Лайлак. Едва-едва достигнув одиннадцатилетия, Лайлак сравнялась ростом с согнутой миссис Андерхилл; ее чистые, как ключевая вода, глаза цвета цикория находились на одном уровне с глазами изучавшей ее старухи.

— Очень хорошо, — произнесла миссис Андерхилл. — Просто отлично.

Она обхватила пальцами тонкие запястья Лайлак. Подняла подбородок девочки, держа под ним лютик. Измерила пальцами расстояние между ареолами, и Лайлак рассмеялась от щекотки. Миссис Андерхилл тоже усмехнулась, довольная собой и Лайлак. В ее фарфоровой коже не замечалось зеленого оттенка, в глазах — отсутствующего выражения. Как часто миссис Андерхилл обнаруживала, что дело пошло насмарку: подменыши вырастали тупыми, тщедушными и к возрасту Лайлак делались никчемными бездельниками, изнуренными смутной тоской. Она радовалась, что взяла на себя воспитание девочки. Что, если бы ее превратили в тряпку? Но дело было сделано, и миссис Андерхилл ожидал отдых, который продлится не одну вечность.

Отдых! Она выпрямилась. Для завершения нужны силы.

— Так, детка, — проговорила она. — Чему ты научилась от медведей?

— Спать, — отозвалась Лайлак с сомнением во взгляде.

— Верно, спать. А теперь...

— Я не хочу спать. Пожалуйста.

— Откуда ты знаешь, пока не попробовала? Медведям спалось очень уютно.

Надув губы, Лайлак перевернула темного жука, который пересекал подъем ее ноги, и снова поставила его на лапки. Она подумала о медведях в теплой норе, бесчувственных, словно снег. Миссис Андерхилл, которая, как подобает натуралисту, знала имена многих животных, представила их ей: Джо, Пэт, Марта, Джон, Кэти, Джози и Нора. Но они не отозвались, а только втянули в себя воздух, выпустили и сделали новый вдох. Лайлак, которая с той ночи, когда пробудилась в темном доме миссис Андерхилл, смыкала веки только моргая или играя в прятки, созерцала семерых спящих со скукой и отвращением. Они лежали равнодушными колодами, напоминая семь диванов. Однако Лайлак обучилась их уменью, и когда миссис Андерхилл явилась за ней весной, хорошо его освоила, и в награду миссис Андерхилл показала ей, как спят в северных водах, покачиваясь на волнах, морские львы и как на юге дремлют в полете альбатросы. Лайлак по-прежнему не спала, но, по крайней мере, знала, как это делается.

Но теперь время пришло.

— Пожалуйста, — говорила Лайлак. — Если нужно, я буду, но только...

— Попрошу без «но» и «если», — отрезала миссис Андерхилл. — Бывают времена, которые просто идут, а бывают такие, которые приходят. Это время пришло.

— Хорошо, — смирилась Лайлак. — Можно, я всех поцелую перед сном?

— На это уйдут годы.

— На ночь рассказывают сказки, — повысив голос, проговорила Лайлак. — Я тоже хочу сказку.

— Я знаю только одну — эту самую, и в ней пришло время сна.

Девочка, все еще в задумчивости, медленно скрестила руки; лицо ее потемнело; она не собиралась сдаваться. Миссис Андерхилл, как всякая бабушка, столкнувшаяся с непослушанием, стала думать о том, как бы, не уронив себя, умаслить ребенка, но при этом не избаловать.

— Отлично, — сказала она. — У меня нет времени на споры. Я собиралась в путешествие, и если ты согласна быть паинькой и потом заснуть, я возьму тебя с собой. Поездка обещает быть познавательной...

— Да-да!

— А знания — это, в конце концов, было главным...

— Верно-верно!

— Ну, хорошо. — Видя волнение девочки, миссис Андерхилл впервые испытала подобие жалости: виноградная лоза сна надолго обовьет ее своими усиками, и забытье это будет глубоким, как смерть. Миссис Андерхилл поднялась с места. — А теперь послушай! Забудь, что ты уже большая, не отходи от меня ни на шаг и не трогай и не бери в рот ничего из того, что увидишь... — Лайлак подпрыгнула. Ее бледная нагота сияла в старом доме миссис Андерхилл как восковая свеча. — Держи это, — произнесла миссис Андерхилл, вынула из складок своей одежды трехлопастный листок, лизнула его розовым языком и прилепила на лоб Лайлак, — и ты увидишь, то, что обещано. И я думаю... — Снаружи послышалось хлопанье тяжелых крыльев, и перед окном пронеслась длинная изломанная тень. — Думаю, нам пора. Тебе не надо напоминать, — добавила она, предостерегающе поднимая палец, — что ты не должна разговаривать — о чем бы то ни было — ни с кем из встречных. Ни с кем.

Лайлак торжественно кивнула.