Маленький, большой

Парламент, где все пришедшие встретятся лицом к лицу. Лицом к лицу. Услышав это от Лайлак, Софи ощутила гул в голове и перебой в сердце, будто Лайлак объявила о ее смерти или о чем-то столь же окончательном и невообразимом.

— Ты должна прийти, — говорила Лайлак. — Обязана. Потому что их теперь так мало, Войну надо закончить. Нам нужно заключить Договор, для всех.

— Договор.

— Или все они пропадут. Зима может продолжаться без конца. Они могут это сделать, последнее, что могут[333].

— О нет, — воскликнула Софи, — нет-нет.

— Все в твоих руках, — заявила Лайлак величественным, грозным тоном, а затем, покончив с торжественным посланием, широко раскинула руки. — Так ты согласна? — спросила она радостно. — Ты придешь? Вы все придете?

Софи притянула к своим губам холодные пальцы Лайлак. Лайлак в этой пыльной зимней комнате, веселая, живая, светящаяся; и эта новость. Софи ощущала себя пустым местом. Если здесь присутствовало привидение, то это была Софи, а не ее дочь.

Ее дочь!

— Но как? — спросила Софи. — Как нам туда добраться?

Во взгляде Лайлак выразился испуг.

— Ты не знаешь?

— Когда-то знала. — К горлу Софи подступили слезы. — Когда-то мне казалось, что я могу найти это место, когда-то... О, зачем ты так долго медлила? — С внезапной острой болью она осознала, что в ней умерли возможности, о которых говорила Лайлак: они не могли не умереть, так как Софи отвергла всякую вероятность того, что Лайлак будет здесь сидеть и говорить о них. Она давно свыклась с жуткой мыслью, что Лайлак мертва или полностью переменилась, но не позволяла себе поверить в старинное предсказание Тейси и Лили — хотя считала годы и даже пыталась определить дату по картам. Усилия потребовались огромные, и заплаченная цена была велика; пытаясь изгнать из воображения этот миг, Софи утратила все свои детские истины, все то, что в общем представлении считалось сказками; потеряла походя даже живые воспоминания об этих повседневных сказках, о приятной безумной атмосфере чуда, которой была окружена. Таким образом она защищала себя; поэтому воображение не ранило ее, — и не убило, а могло бы! — и она, по крайней мере, сумела жить дальше, день за днем. Но сейчас миновало уже слишком много пустых, затененных лет, слишком много. — Я не могу, — сказала Софи. — Не знаю. Не знаю дороги.

— Ты должна, — только и сказала Лайлак.

— Нет. — Софи помотала головой. — Нет, а если бы и была должна, все равно бы боялась. — Страх! Это было самое худшее: боязнь шагнуть за порог этого темного старого дома, боязнь, свойственная привидениям. — Уж очень долго ты медлила. — Софи отерла рукавом кардигана влажный нос. — Слишком долго.

— Но дом — это дверь! — вскричала Лайлак. — Это всем известно. Он отмечен на всех их картах.

— Правда?

— Да-да.

— И отсюда?

Лайлак ответила пустым взглядом.

— Ну да.

— Прости, Лайлак. Видишь ли, у меня была невеселая жизнь...

— А, знаю, — просияла Лайлак. — Карты! Где они?

— Вот. — Софи указала на инкрустированную шкатулку из Хрустального дворца, которая лежала на ночном столике. Лайлак открыла ее.

— А почему у тебя была невеселая жизнь? — спросила она, вынимая карты.

— Почему? Отчасти оттого, что тебя похитили, по большей части...

— Ах, это. Это неважно.

— Неважно? — Софи рассмеялась сквозь слезы.

— Ну да, это было всего лишь начало. — Лайлак неловко тасовала своими детскими ручками большую колоду. — Разве ты не знала?

— Нет. Нет, я думала... Пожалуй, я приняла это за конец.

— Фу, глупости. Если бы меня не похитили, я не прошла бы Обучение, а без Обучения я не смогла бы принести сейчас новость, что это и вправду начинается. Так что все было в порядке, неужели не понимаешь?

Софи наблюдала, как Лайлак тасует карты, роняет некоторые и засовывает их обратно в колоду, словно пародируя бережные манипуляции с ними. Она пыталась вообразить, какую жизнь вела Лайлак, но не смогла.

— Ты когда-нибудь скучала по мне, Лайлак?

Та озабоченно дернула плечом.

— Готово. — Она протянула колоду Софи. — Следуй за ними. — Софи неспешно взяла карты, и тут Лайлак словно бы впервые ее увидела с момента своего прихода, то есть увидела по-настоящему. — Софи. Не грусти. Все это куда громадней, чем ты думаешь. — Она накрыла своей рукой руку Софи. — О, там есть фонтан, — или водопад, я уже забыла — в нем можно умыться; такой прозрачный и холодный как лед, и... все это куда, куда громадней, чем ты думаешь!

Лайлак спустилась с кровати.

— Ты спи теперь. Мне нужно идти.

— Куда? Я не усну, Лайлак.

— Ты уснешь. Ты теперь можешь, потому что я проснулась.

Софи медленно откинулась на подушки, которые взбила для нее Лайлак.

— Я ведь украла твой сон, — повторила Лайлак с заговорщической улыбкой, — но теперь я проснулась, и ты можешь спать.

Софи, охваченная усталостью, сжала в руке карты.

— Куда ты собралась? Сейчас темно и холодно.

Лайлак вздрогнула, но сказала только: «Спи». Она встала на цыпочки возле высокой кровати, отвела от щеки Софи светлую прядь и легонько коснулась ее губами: «Спи».

Лайлак бесшумно пересекла комнату, на пороге бросила на мать прощальный взгляд и вышла в темный холодный холл. Дверь за ней закрылась.