Маленький человек из Опера де Пари

Королева Маб шагала быстро — сохранять дистанцию Виктору было трудно, приходилось даже нагонять. По пути к нему пристала престарелая любительница абсента — он бросил ей монетку. Королева Маб маячила далеко впереди смутным силуэтом. Он прибавил шаг, почти пробежал вдоль фортификаций, нырнул в потерну, [104]выскочил по другую сторону стены укреплений и оказался у кладбищенской решетки; вокруг волновалось море трав и сорняков. Чуть поодаль из этого моря прибрежным, источенным приливами валуном торчал ветхий домишко. Насколько хватало глаз, это было единственное жилище в округе. Неужели Королева Маб вошла туда?.. Виктор, не обнаружив в пределах видимости объекта слежки, со всех ног устремился по ухабистой тропинке, подскользнулся в размокшей грязи и растянулся на животе. Ударом о землю из легких выбило весь воздух. Уткнувшись лицом в локоть, он услышал женский голос:

— Матушка! Матушка, ты дома? Это я, Жозетта!

Виктор отдышался наконец, кое-как поднялся и первым делом проверил, не пострадал ли фотографический аппарат. Вроде бы все было в порядке, ничего не сломалось. Теперь он не только слышал, но и видел Королеву Маб: она изо всех сил колотила в закрытые ставни домишки, потом повернулась и прошла вдоль стены — ее скрыли кусты сирени. Виктор незаметно проник в заросший, неухоженный сад, посреди которого стоял колодезный сруб, и осмотрелся. Королева Маб ломилась в растрескавшуюся, опечатанную дверь:

— Матушка, ты где? Я к тебе пришла!

Она бросилась назад, к тропинке, и Виктор поспешно шмыгнул в кусты сирени.

— Зря вы тут надрываетесь, старушка переехала.

Королева Маб встала как вкопанная, едва не сбив с ног толстячка на деревянной ноге и с барабаном на перевязи.

— Вы кто такой?

— Когда-то я был глашатаем, — охотно принялся рассказывать толстячок. — Бил в барабан и зачитывал вслух постановления муниципального совета. А потом все оповещения начали печатать в типографиях и расклеивать на стенах, вот я и остался не у дел. Ну мне сразу, как водится, под зад коленом — мол, выметайся. Но барабан я им не отдал!

— Да наплевать на ваш барабан! — надвинулась на него Королева Маб. — Полгода назад в этом доме жила мадам Арбуа. Куда она переехала?

Толстячок ткнул пальцем в сторону кладбища.

— Матушка умерла? — попятилась гадалка. — Когда?!

— Вы что же, дочка ей, что ли?

— Ну разумеется, иначе я не назвала бы ее «матушка»!

— В марте это случилось, в марте. Ее задушили, тело потом нашлось на дне колодца. Вас стали разыскивать, хотели об этом сообщить, но вы куда-то запропастились. А старушку флики забрали в городской морг, потом соседи вскладчину купили для нее участок на местном кладбище, чтоб рядом с домом, где она всю жизнь прожила. На могильной плите даже ее имя выгравировали, очень миленькая могилка получилась, смею вас заверить, вся в цветах…

— Убийцу уже арестовали? — перебила Королева Маб.

— Куда там! — махнул рукой толстячок. — Станут флики тратить на нас, на бедняков, время. Для них этот квартал считайте не существует. Да он и взаправду вроде как не существует. А когда-то здесь было славно — маленькие домики, садики-огородики, хозяева выносили стулья на крыльцо, садились и обозревали окрестности. И у меня по ночам был кров над головой в приюте, а днем — тарелка бесплатного супа. Ну а потом эти господа инженеры, санитарные врачи, архитекторы и всякие перекупщики тут все разорили. Да и черт с ним. Но если вы дочурка Арбуа, должны помнить те времена, верно ведь? У вас пары монеток не найдется?

Королева Маб посмотрела на кладбище и, не сказав больше ни слова, отправилась в ту сторону, откуда пришла. Пожав плечами, толстячок с барабаном тоже заковылял своей дорогой — к стене укреплений.

А Виктор выбрался из кустов сирени в полнейшей растерянности. Все услышанное его сильно озадачило. Он брезгливо обошел лужу помоев и зашагал вверх по откосу, заваленному выпотрошенными матрасами. Вокруг было тихо, лишь лягушачье кваканье нарушало тишину. Заходящее солнце окрасило мир в сиреневые тона. Виктор резко остановился — ему почудилось глухое рычание, но звуки смолкли, прежде чем он успел определить их источник. Продолжив путь, он снова услышал шум, на сей раз ближе и отчетливее — это действительно было рычание. Прямо по курсу на дороге возле фургона стояла огромная собака и пристально смотрела на него.

— Сидеть! — выкрикнул Виктор дрогнувшим голосом, видя, что зверь приготовился к прыжку.

— Цыц, Тоска! — рявкнул собаке появившийся из-за фургона мужчина, и та захлопнула пасть. — Простите ее, месье, она у нас вообще-то не злая, просто бдит на совесть.

— Выглядит, однако, жутковато, — поежился Виктор, понемногу приходя в себя — испугался он не на шутку.

— Да что вы, обычная овчарка.

— Месье Пипат, я готова, — раздался женский голосок.

— Сейчас, сейчас поедем, пора уж. Нам до самой площади Нации добираться, а кобылка у меня не шустрая.

— Вы едете в Париж? — оживился Виктор. — Не могли бы меня подбросить?

— Нет! — истерически прозвучал тот же женский голосок, и мужчины удивленно обернулись.