Маленький, да удаленький

Фомка рявкнул, словно хотел одним духом высказать, как все дело было. Люди бросились на задний двор, к сараю. Незваные гости, люди с недобрыми намерениями, прыгнули в розвальни и скрылись в темноте. Отец Хенна выстрелил для острастки в воздух. Фомка слышал, как свои, возвращаясь к дому, говорили между собой.

— Видать, хотели что-то из строительных материалов увезти, а смотри ты, Фомок-Дружок не дал. Храбрый пес!..

Отец Хенна подошел к Фомке, погладил его и похвалил:

— Молодец, Фомок-Дружок! Хорошо охраняешь школьное добро… Достойная собака.

А когда Хенн заметил на снегу кусок мяса, все удивились:

— Смотри-ка, какой умница! Не принял от воров даже мясо…

— Ах ты мой Фомок-Дружок, славный пес, — нежно сказал Хенн. — Даже не знаю, как тебе за доброе дело отплатить…

Фомку просто распирало от гордости. Он-то, конечно, знал, что его больше всего обрадовало бы, но… только прижался к Хенну, завилял хвостом и радостно залаял. Давно в школе им не были так довольны. Ему и этого было достаточно. Наконец Хенн сказал:

— Фомок-Дружок сегодня для всей округи доброе дело сделал. Не отпустить ли его пробежать чуток?

Отец охотно согласился. Такая умная и преданная собака, которая у чужих даже приманку не берет, должна иногда получать и возможность побегать. С этой ночи установился такой порядок: Фомку сажали на цепь только ночью, днем же он свободно носился повсюду — проветривался, как шутя говорили в школе. Но его предупредили: пропадешь на несколько дней в лесу — опять окажешься на цепи!

Фомка помахал в ответ хвостом, словно хотел сказать: ладно, пусть будет по-вашему…

Теперь Фомка мог бегать и кувыркаться в снегу сколько душе угодно. Порой он совершал обход по следам зайца или хорька в ольшанике. Но надолго не отлучался: снег для такой небольшой собаки был слишком глубок. К цепи он привык, да и с новыми обязанностями почти свыкся, тем самым окончательно завоевав славу умной собаки. В деревне даже стали других хороших собак сравнивать с Фомком-Дружком. И Фомка был доволен.

К весне дети сочинили о нем стишок:

Фомка всем намял бока —
держит в страхе индюка,
Патрикеевна и та
убежала без хвоста.

Фомка только хвостом вилял, слушая эту песенку. А дети думали: Фомка смущается, что о нем так много говорят.

Может, ему и вправду было неловко, потому что с ним все-таки приключались истории, не делающие чести умной собаке. Однажды, ранней весной, забежав по привычке в ольшаник, он обнаружил там ежа. Лаял и рычал на него все утро, да так и не сумел схватить ежа зубами. Тогда Фомка подкопал под ежом глубокую ямку и скатил туда ежа, решив, что так он легче справится с непослушным зверем. Но еж остался ежом. Словно шарик с иголками, он колол Фомку, когда тот пытался его потрогать. Фомка бесновался там до вечера и устал до смерти. Только приход Хенна положил конец этой несчастной охоте и убедил Фомку, что еж — такой зверек, с которым даже вместе с Хенном им не справиться. Хенн не стал трогать ежа. А Фомка, повернувшись к ежу задом, презрительно закидал его землей, загребая всеми четырьмя лапами, и наконец оставил его в покое…

Разумеется, об этой неудаче с ежом никто не знал. Хенн не решился выставить своего друга на посмешище. Но и хвалить его пока было особенно не за что — случались у него ошибки, как у всех молодых собак.

НА ЧУЖБИНЕ

Фомка исходил окрест

много хуторов и мест.
Не сбежит теперь из дому,
даже к лучшему, к чужому.

Однажды прекрасным весенним утром Хенн появился во дворе в новой одежде и с восторгом закричал:

— Едем, едем, едем!

Фомка встал ему лапами на колени и залаял в ответ:

— Куда, куда?

— На ярмарку, Фомка, на ярмарку! — воскликнул Хенн, держа его за передние лапы, и закружил его вокруг себя в танце.

Лапы же у Фомки были отнюдь не чистые. Он только что носился по дороге и весь вымазался. Но, возбужденный предстоящей поездкой, Хенн и не заметил, что на его штанах остались следы собачьих лап. Он только повторял:

— Едем, едем, едем!

И Фомка вторил ему:

— Я тоже, я тоже!

— Конечно, ты тоже, Фома-старина! — пошутил Хенн.

А Фомка не посчитал это шуткой. Ведь Хенн сам позвал его с собой. И когда спустя некоторое время телега выкатилась со двора, он выскочил через дырку в ограде и прыгнул прямо на дорогу, преградив путь отъезжающим. Пробежался трусцой по ольшанику и оказался уже за поворотом, далеко впереди. И только у моста, где они с Хенном когда-то «купали» решето, отец заметил собаку. Заметил и пригрозил хворостиной:

— Ты куда, Фомка? Пошел домой!

Но Фомка виновато припал к земле, и никто из сидящих в телеге не решился пойти его наказать. Более того, Хенн снял с головы картуз, помахал им и крикнул:

— До встречи на ярмарке, Фомок-Дружок!

Фомка радостно залаял, и поездка продолжалась. Фомка быстро бежал по дороге, старая гнедая Мику трусила не спеша следом. Дорога была грязная, и Фомка вскоре был серый от пыли. Зато запахи свежей земли так кружили голову, что бежалось весело и бодро.