Маленький дьявол

Я только пожал плечами. Платить проф действительно не захочет — он захочет прилететь сюда на боевом катере и разнести тут все вдребезги и пополам. Но Берти об этом знать не стоит.

После обеда мы потащились на гору. Жарища жуткая, не надо было бы — ни за что бы не полез. А изображать энтузиазм исследователя, хрипя и обливаясь потом, — то еще занятие. Самолюбие Берти меня не подвело: он просто не мог сдаться раньше меня и только поэтому не предложил спуститься с полдороги.

Наконец мы оказались на вершине. Берти сразу повалился под пальму, а я стал разглядывать горизонт. На Этне, на высоте пятьсот метров, линия горизонта находится в восьмидесяти километрах[9] — за обедом я это подсчитал. За все наши мучения на подъеме мне улыбнулась удача — да как? В тридцать два зуба. Во-первых, мы действительно на маленьком острове — в сущности, это вершина подводной горы. Во-вторых, горизонт чист, а примерно в сорока километрах к северо-востоку — еще один остров. Но какой! Вулкан ни с чем не перепутаешь! На Этне немало вулканов, но ни один из четырех больших тектонических разломов даже близко не подходит к экватору. Так что вулканы в тропической зоне можно пересчитать по пальцам одной руки. Я воспользовался часами как компасом (стрелки! И только стрелки!) и взял азимут этой замечательной горки.

Потом я опустился на траву рядом с Берти (угомонился!), закрыл глаза и связался с Мышем.

На этот раз никаких проблем не возникло. Храброму Парню сразу же подложили лист бумаги и подставили блюдце с чернилами. Мышиной лапой я написал:

«Мал остров вчера закат 12: 19 поясн врем липари tg Феба над гориз полдень 7. 5 разн врем 6: 09 с липари сейч здесь 16: 34 местн солн врем напр СВ азимут 125 остров-вулкан».

— Это координаты,[10] — услышал я и с облегчением прервал связь.

Теперь от меня ничего не зависит. Спасательная операция, скорее всего, будет назначена на следующую ночь, раньше не успеть.

Через полчаса, поплескавшись в родничке, мы отправились в обратный путь. Всю дорогу Берти то грозился испросить разрешения у шефа и спустить с меня шкуру, то ругал себя за глупость и покладистость — но это не могло испортить мне настроения. Даже если завтра он откажется идти гулять, я это переживу — недолго осталось.

* * *

Все еще ворча, Берти запер меня в камере. Вряд ли он приведет свою угрозу в исполнение: поленится, не может же парень рассчитывать, что я не буду сопротивляться — он мне не отец; да и добродушен, как щенок сенбернара. Он небось и от прогулки отказаться не посмеет, иначе ему придется объяснять шефу, что я его загонял. А Берти здесь, похоже, новичок и не может позволить себе, чтобы над ним смеялись. Моя решимость спасти жизнь этому лопуху укрепилась. Но как? Один за другим я отверг двенадцать вариантов.

Утром хмурый Берти решительно заявил, что пойдем мы только на пляж. Я согласился — не сидеть же весь день в камере. К обеду он оттаял, и мы прекрасно провели время.

К вечеру я уже вздрагивал от каждого шороха — хорошо, что этого никто не видел (меня опять заперли сразу после заката). Спать я не собирался ни в коем случае.

Прислушиваясь к редким ночным звукам, я просидел до полуночи. В десять минут первого я услышал негромкий хлопок: выстрел из бластера. Началось, и тихо не получилось. Я выключил свет, встал сбоку от двери — толку от этого не много, потому что открывается она наружу, но уж сколько есть. По крайней мере, не попаду под неприцельный выстрел.

Через пять минут дверь распахнулась, и в комнату кто-то заскочил. Дверь автоматически захлопнулась. Зажегся свет. Напротив меня с бластером в руках стоял Берти. Я потерял то единственное мгновение, когда мог напасть на него сзади, и теперь буду за это расплачиваться, потому что он явно собирается стрелять.

— Если выстрелишь — ты покойник.

— Я и так покойник, — с горечью ответил он.

— Не обязательно, я попробую тебя спасти.

— Слабовато.

— Все, что есть. Тень шанса лучше, чем ничего. — О мадонна, как трудно ему внушать, а казалось бы…

— Ладно.

Я перевел дыхание.

— А теперь выключи свет, а еще лучше — сломай выключатель.

— Сделано.

— Отдай мне бластер.

— Нет!

— Ты что, идиот? Наши не будут в меня стрелять, а в чужака с бластером — обязательно. Веди себя, как овечка, и отойди от двери.

Берти чертыхнулся, отдал мне бластер и сел на тахту. Не лучшее положение, я не зря это место покинул, но сказать об этом уже не успел.

На сей раз дверь открылась медленно и осторожно.

— Эй, Энрик?

Голос принадлежал «очень солидному молодому человеку» — охранник он, как же! Оперативник из четвертого отдела — личной службы безопасности ББ, не меньше.

— Я здесь.

Дверь так же тихо закрылась. Зажегся свет. Я же велел этому придурку сломать выключатель, а теперь он стоял под прицелом бластера и глупо улыбался. Я решительно встал между Берти и бластером.

— Я гарантировал ему жизнь!

— Ну и что?

Ствол бластера начал подниматься.

— Берти, сядь!