Маленький фруктовый садик

- В обед сварила, а они ее есть не захотели. Им шоколадную подавай. Когда я сама на расфасовке стояла - другое дело. А теперь уволилась достать трудно. Спасибо, подруга достает.

- Трудная работа? - спрашиваю я из вежливости, чтоб как-то поддержать разговор.

- На конвейере трудная, - отвечает Ленка, - на расфасовке полегче, но платят меньше... Я когда в дурдоме была, в психушке, тоже работала на расфасовке. Лавровый лист в пакеты расфасовывала. Была там у нас пожилая женщина, работать не могла, у нее руки дрожали. Целый день только сидела, кивала и беспрерывно повторяла: коммунизм, коммунизм, коммунизм, коммунизм... Беспрерывно... На нервы действовала всем. Так представьте себе...

Но что нужно было представить себе, так узнать и не удалось, поскольку Володя, который до того отнес младенцев в комнату, вернулся и, услышав, что в его отсутствие жена разговорилась, прервал ее на полуслове и отослал к детям. Видно, ему неприятно было, что она рассказывает о своем дурдомовском прошлом посторонним, да и вообще чувствовалось, что Володя на жену давит, угнетает, ограничивает ее самостоятельность, а ей явно хочется поговорить, посмеяться при новом человеке. Володя, безусловно, консерватор, на жидкой полочке - "Как закалялась сталь", "Молодая гвардия", песни Лебедева-Кумача, трехтомник Шолохова. Странно, как он терпит Пашино диссидентство. Видно, по старой дружбе.

- Сейчас диссиду читаю, ух, интересно, - говорит Паша.

- Сегодня диссидент, а завтра сидент. А книги эти - макулатура. Пробовал читать, помнишь, ты мне брошюрку давал? Не дочитал. Куда ее? Селедку заворачивать или на гвоздь в туалете... Вот Шолохов - это писатель.

- А ты знаешь, что твой Шолохов чужую книгу украл, - заводится Паша, и фамилия у него не Шолохов, а Шолох... Что-то наподобие Шолох-Алейхема.

- Будет тебе врать.

- Ну хорошо, вру, вру... Такие дела не для тебя, Володя. Я тебе больше ничего давать не буду. А тебе, Венька, я достану... Кое-что дам... Только бы еще "Континент" последнего выпуска достать.

- Экая невидаль, - вдруг говорит Володя, уязвленный замечанием Паши,у меня есть. Последнего выпуска.

- Ты что? Откуда? - удивляется Паша.

- Это у него есть, - подтверждает и Ленка, которая входит из комнаты на кухню и слышит последние слова.

- Не может быть. Покажи.

- Принеси, Лена, - говорит Володя.

- Ерунда какая-то, - говорит Паша, - ты хоть знаешь, где "Континент" выпускается?

- А что там знать. На нем же написано. В Йошкар-Оле.

- Чего? В какой Оле?

В это время Ленка приносит коробку с электробритвой. Паша долго смеется.

- Чего ты, - говорит Володя, - чего это ты проглотил? Не видишь надпись: "Континент", Йошкар-Ола. Последний выпуск.

- Голова садовая, я тебе про журнал, а ты мне электробритву показываешь. Ты хоть слышал, какие журналы за рубежом издаются? "Континент" вот в Париже, "Известия для всемирного христианства", не помню, где издается, и еще в Америке, недавно читал, вот название в голове вертится... - Паша глядит в потолок, вспоминает.- Ах, вот оно, вспомнил "Евреи и мы".

- Все это мусор, - говорит Володя.

- Ну, мусор, мусор, не будем спорить, про споры очень хорошо в одной книге написано... Не помню, как, но помню, что хорошо... Как-то плюс на минус.

- В какой книге? Кто автор? - спрашивает Володя.

- Розанов, - отвечает Паша.

- Первый раз слышу, - говорит Володя. - Какой Розанов? Может, Розов?

- А кто такой Розов? - вмешивается Ленка. - Ой, ребята, я такая серая, что и Розова не знаю.

- Как же, - говорит Володя, - по телевизору недавно выступал... И в газете про него было... Майор Розов...

- Ой, вспомнила, - говорит Ленка, - сначала он выступал, а потом песни пел. Там одна песня мне понравилась - "На мотоцикле": "На мотоцикле, на мотоцикле..." Хорошая песня.

- Хорошие ребята, - говорит Паша, когда мы выходим в ночь, - хорошие ребята, но темные. Спорит Володя по-советски, а донести - никогда не донесет. В зтом можешь быть уверен.

Мы идем к метро, дрожа от холода.

- Сыро, как на Камчатке, - говорит Паша, - я на Камчатке служил, на сырой камчатской земле. Самое сырое место в Союзе. А мне солнца хочется. Я б в Италию поехал. В Италии, говорят, церквей много, резчики по дереву, реставраторы нужны. А ты куда?

- Не знаю... Я еще не решил... Вызов нужен.

- Вызов я тебе устрою, сведу с людьми. Только момент надо выбрать. Сам понимаешь, за нами следят. Потому я для первого раза у Володи с тобой встретился... Вот, возьми для начала, - и сует мне нечто, завернутое в газету.