Маленький гончар из Афин(Историческая повесть)

— Если же юноша говорит неправду, если он напрасно обвинил тебя в нарушении данного тобой слова, — гони его вон отсюда и дай ему хорошего тумака, чтобы в другой раз он не осмелился нарушать веселья пирующих! — поднялся из-за стола один из воинов. — Говори, Алкивиад, а то я сам расправлюсь с этим наглецом! — продолжал воин.

— Пустая болтовня! — небрежно поднял руку Алкивиад. — Этот дерзкий сын гончара-художника напрасно оклеветал меня! Я хотел только пошутить немного над ним, — усмехнулся недоброй усмешкой племянник Перикла, — никаких обещаний я ему не давал, верьте моему слову, друзья!

Архил побледнел и смог произнести только несколько слов:

— О Алкивиад! Какой бесчестный поступок! А ведь ты, эфеб, афинский воин!

— Обожди! Не горячись, мальчуган! — окружили Архила гости Алкивиада. — Мы заставим твоего обидчика взять обратно свои слова и исполнить то, что обещал тебе, если он и в самом деле что-то обещал.

— О! Клянусь вам бессмертными богами, афинские воины, что я сказал правду! — вырвалось у Архила так искренне и правдиво, что у всех присутствующих не оставалось больше сомнений в том, что он говорит правду.

— Ха-ха-ха! — внезапно засмеялся Алкивиад. — Хорошую забаву придумал я, чтобы развлечь вас, друзья! — сказал он. — Однако хватит шуток! — сдвинул он брови. — Чтобы вы не подумали плохо обо мне, я расскажу вам, в чем дело, и докажу, что никогда не нарушаю обещаний, данных мной… Вот, держи этот перстень, — протянул он дорогой перстень Архилу, сняв его с пальца, — ступай в мои конюшни и покажи перстень старшему конюху. Скажи ему, что я подтверждаю мое распоряжение дать коней твоему отцу. Ты, надеюсь, понял меня? Ступай! Перстень можешь оставить себе. Ха-ха! — снова рассмеялся он пьяным смехом.

Алкивиад смеялся, гости также смеялись вместе с ним, но глаза Алкивиада, прекрасные голубые глаза, которыми любовались афиняне, были полны злобы и презрения…

— А теперь беги скорее в конюшни, шутка окончена! Жаль, что ты не понимаешь шуток, сын художника! — махнул он рукой и стал жадно пить вино из поданной ему чаши.

— Плоха и жестока такая шутка, эвпатрид, которая причиняет горе беднякам! — с горечью крикнул Архил.

На улице Клеон бросился к нему навстречу:

— Ну как, Архил? Удалось тебе уговорить эвпатрида дать коней мастеру Алкиною?

— Да, мне удалось добиться этого! — с грустью ответил юный гончар.

Глухие рыдания вырвались из его груди. Клеон с испугом и удивлением смотрел на своего друга.

* * *

Народ спешил к театру, находившемуся неподалеку от Акрополя. В дни празднества там разыгрывалось актерами представление о жизни и смерти Диониса.

Толпа хлынула в помещение театра, занимая места, вырубленные прямо в скале. Алкиной, Дракил и Дорида пришли туда вместе со всеми. На площадке посредине театра, где обычно помещался хор во время представления трагедий поэта Эсхила, стоял жертвенник богу Зевсу. Там же теперь сидел на троне «всемогущий» Зевс. Дочь его, Афина, протягивала отцу трепещущее сердце брата своего Диониса, убитого злыми титанами[36], врагами Зевса. И Зевса и дочь его Афину играли мужчины — актеры с масками на лицах.

— Я не вижу Архила! — вдруг забеспокоилась Дорида. — А ведь мальчик только что был возле меня. Куда он девался?

— Не тревожься о нем, — старался успокоить Алкиной Дориду, — он уже не маленький! Сидит, наверное, где-нибудь в театре вместе со своим другом Клеоном. Смотри лучше представление!

Актеры между тем продолжали разыгрывать драму. Зевс поднялся с трона, выхватил сердце сына из рук Афины и движением руки возродил Диониса к жизни по-прежнему юным и прекрасным. Страшные, громадные, вышли титаны из недр земли и ринулись в бой с Зевсом. Гневный и могущественный, он взмахнул своим жезлом. И тотчас же оглушительный гром загрохотал со всех сторон. Все заколебалось. Казалось, что содрогнулась земля под ногами у зрителей. Замелькали ослепительные молнии. Как огненные стрелы, стали поражать они титанов. Испуганные зрители трепетали от ужаса перед гневом Зевса Громовержца.

Дрогнули и враги его титаны. Поверженные молниями на землю, они молили о пощаде. Сила их была сломлена.

Хор запел хвалебные гимны в честь Зевса и Диониса.

Так заканчивалось представление о смерти и возрождении к жизни бога Диониса.

Алкиной и Дракил, отыскав Дориду у входа, поспешили с народом в рощи за город.

По дороге к рощам уже шло шествие. Актер, изображавший Пана[37], ехал, окруженный толпой людей, на осле. Его сопровождала молодежь с пением гимнов.

Промчались, обгоняя толпу, колесницы афинских воинов. Они бросали цветы и гирлянды зелени на пути Пану. Их сопровождали восторженные возгласы толпы.

В этой толпе, позади всех, шли Архил и Клеон, отыскивая Алкиноя и Дориду.

В горах за городом, ближе к рощам, где обычно паслись стада коз и овец, хоровод девушек встретил Пана. Он заиграл на свирели веселую песню. Начались пляски. Толпа проводила бога лесов и долин к большому пню, на котором он и уселся, продолжая играть на свирели.

Девушки, изображавшие нимф, окружили его.