Маленький гончар из Афин

Огромный мраморный бассейн, наполненный оливковым маслом, находившийся неподалеку от статуи бессмертного божества, отражал его фигуру, окутанную драгоценным плащом, ниспадавшим к ногам. У ног его скромно стояла небольшая статуя крылатой богини победы Никэ, а за спиной Зевса изображены были пляшущие Горы и Хариты. Зевс держал в одной руке скипетр, увенчанный могучим орлом, как символ власти. Все кругом внезапно затихло. К алтарю божества подвели жертвенных животных. Началось жертвоприношение.

Стоявший в толпе зрителей Алкиной вдруг почувствовал себя совсем худо.

— Я задыхаюсь от духоты, — тихо сказал он Архилу, — уйдем отсюда поскорее! У реки будет дышаться легче.

Архилу было так досадно покидать место, с которого хорошо было видно, все происходившее в храме Зевса, но протестовать он не мог: больной вид отца испугал его.

Они с трудом стали протискиваться в толпе, пробираясь к выходу из священной рощи. Одна из калиток в стене, огораживавшей священную рощу, оказалась открытой, и они смогли пройти через нее прямо к стадиону, где должен был поджидать их в это утро Формион, чтобы сообщить порядок игр, известный ему как одному из элланодиков[42] — руководителей Олимпийских игр.

От реки дул прохладный ветерок, и это сразу освежило ослабевшего от жары Алкиной. Он с наслаждением растянулся на траве. Архил сел возле него, с грустью прислушиваясь к шуму, долетавшему до них из рощи. Он никак не мог побороть чувства досады на отца, болезнь которого помешала ему видеть интересное зрелище, о котором он слышал так много рассказов…

— Вернись обратно, Архил. Ты найдешь неподалеку от калитки Дракила. Посмотришь жертвоприношение, и затем вы оба вернетесь сюда, а я обожду Формиона у реки, — предложил сыну Алкиной.

Но мальчик не решался оставить своего больного отца, да и пробраться в толпе к Дракилу было бы очень трудно.

— Не говори так, отец! — нетерпеливо отозвался он с досадой. — Я верю в то, что еще когда-нибудь в моей жизни смогу увидеть жертвоприношение богу Зевсу в роще Альтис!

Алкиной больше не настаивал.

* * *

Второй день Олимпийских игр начался коротким бегом на длину беговой дорожки юношей Эллады.

Одетые в пурпурные одежды, элланодики первыми перешли поле и заняли отведенные для них места.

— Смотрите! Смотрите! Элланодики уже прошли к своим местам. Скоро начнутся состязания! — раздались голоса среди зрителей.

Глашатаи, появившиеся на арене вслед за элланодиками, громко объявили:

— Эллины! Приближаются жрецы и архонты!

Толпа зашумела, громко приветствуя идущих. Под оглушительный гром медных труб на стадионе показались правители государств и земель Эллады в сопровождении жрецов.

Один из элланодиков вышел вперед, собираясь что-то объявить, но шум голосов, приветствовавших правителей государств, не дал ему говорить.

Наконец архонты и жрецы разместились на отведенных для них местах. На стадионе стало тихо.

Зазвучали трубы, возвещавшие начало Олимпийских игр.

После короткого приветствия, обращенного ко всем собравшимся на стадионе, элланодики объявили начало игр.

— Юноши Эллады — участники состязания в беге, приготовьтесь! — громко произнес глашатай.

Алкиной обнял Архила.

— Смелее, мальчик, — негромко сказал он, — излишнее волнение повредит тебе!

Юноши выстроились в ряд. Глашатай объявил зрителям имена, возраст и названия государств, приславших своих участников на состязание в Олимпию. Он указал также и то, что ни один из этих юношей не раб, не метэк и не был осужден судом присяжных, что лишало бы его права участвовать в Олимпийских играх.

После этого юноши направились в помещение, где они оставили одежду, и натерли тело оливковым маслом. Элланодики разделили их на пять групп: спартанцев, афинян, фессалийцев, островитян, с островов Хиос и Лесбос, и коринфян. Они предупредили соревнующихся в беге, что победители каждой из групп после должны будут состязаться в беге между собой на право первенства.

Снова на стадионе послышались звуки медной трубы. На арену вышли юноши Спарты. Худощавый рыжеволосый Эвмел первым пришел к финишу. Он спокойно подошел к элланодику и, улыбаясь, сказал ему, что был уверен в победе. Радостные крики друзей Эвмела долго не умолкали.

— На беговую дорожку выходят юноши Афин! — услышал Архил голос Формиона, своего учителя.

Вместе со всей группой его учеников Архил вышел на арену и опустился на колено, опираясь пальцами рук о песок.

— Побежали! — послышалась команда.

Зрители-афиняне взволнованно приподнялись на местах. Взоры всех были прикованы к смуглым, мускулистым телам юных соотечественников.

— Никий бежит впереди всех, — послышался чей-то голос.

— Эсхил опередил его! Смотрите!

— Что это? Юный гончар Архил, сын художника Алкиноя, обгоняет Эсхила! Смотрите! Смотрите! Он оказался впереди всех!

Зрители волновались. Финиш был близко. Еще немного усилий, и Архил достиг его первым.

— Победителем юношей-афинян судьями признан Архил, сын Алкиноя Кадрида! — громко провозгласил Формион.

— Слава Архилу, сыну Алкиноя Кадрида! — раздались дружные голоса зрителей.