Маленький городок в Германии. Секретный паломник (сборник)

– Кем бы вы предпочли быть, Алан? – легкомысленно переадресовал де Лиль вопрос Тернеру, но тот не стал отвечать. – Познакомьтесь. Алан Тернер – Сэм Аллертон, – невозмутимо продолжал де Лиль. – Сэм представляет здесь множество разных газет, верно, Сэм? Он очень влиятельный человек. Хотя на влияние ему наплевать. Журналисты никогда не стремятся к власти.

Аллертон продолжал пялиться на Тернера.

– Так откуда он здесь взялся?

– Из города Лондона, – сказал де Лиль.

– Из какой части города Лондона?

– Оттуда, где занимаются сельским хозяйством и рыболовством.

– Лжец.

– Из Министерства иностранных дел, конечно же. Разве трудно было догадаться?

– И надолго он в наши края?

– С кратким визитом.

– Я спросил, надолго ли.

– Ты же знаешь, сколько продолжаются такие визиты.

– Нет. Зато я знаю цель его визита, – заявил Аллертон. – Он – борзая. Ищейка.

Его словно мертвые желтые глаза медленно оглядели Тернера: тяжелые ботинки, костюм, ничего не выражающее лицо и бледный, немигающий взгляд.

– Белград, – произнес он. – Вспомнил. Кто-то в посольстве попался в постель к шпионке, где и был сфотографирован. Нам всем пришлось помалкивать о той истории, потому что посол грозился перестать угощать нас своим отличным портвейном. Служба безопасности, Тернер. Вот кто ты такой. Один из мальчиков Бевина. Ты еще провернул дельце в Варшаве, верно? Это я тоже запомнил. Там тебе пришлось тяжко. Какая-то девица пыталась покончить с собой. Потому что ты с ней слишком жестоко обошелся. Но и этот сор нас заставили замести под ковер.

– Проваливай-ка отсюда, Сэм, – сказал де Лиль.

Аллертон засмеялся. Это был жутковатый звук: грустный и болезненный. Причем, как показалось, он ему самому причинил боль, потому что, усаживаясь, Сэм оборвал себя, пробурчав чуть слышные проклятия. Его черная сальная шевелюра тряслась, как плохо пришпиленный парик. Живот, нависавший над ремнем брюк, чуть заметно дрожал.

– Что ж, Питер, как поживает Людди Зибкрон? Собирается обеспечить нам полную безопасность, не так ли? Спасти нашу империю.

Не говоря больше ни слова, Тернер и де Лиль поднялись с мест и пересекли лужайку в сторону автостоянки.

– Между прочим, слышали новость? – выкрикнул им вслед Аллертон.

– Какую новость?

– Вы, парни, все всегда узнаете последними. Федеральный министр иностранных дел только что отбыл в Москву. Переговоры на высшем уровне по поводу советско-германского торгового соглашения. Они собираются войти в СЭВ и стать членами Варшавского договора. А все для того, чтобы успокоить Карфельда и нагадить всем в Брюсселе. Британия уходит, Россия является ей на замену. Неагрессивный пакт типа Рапалло. Что думаете по этому поводу?

– Мы думаем, что ты мерзкий врунишка, – ответил де Лиль.

– А разве не приятно пофантазировать на такую тему? – сказал Аллертон, нарочито пародируя шепелявость гомосексуалиста. – Но только не зарекайся, что этого никогда не произойдет, мой миленький. В один прекрасный день они все сделают, как я сказал. Им просто придется. Дать мамочке пощечину. Найти для Фатерлянда нового папочку. Запад их больше не привлекает. Тогда кого же им избрать? – Он повышал голос по мере того, как они удалялись. – Вот чего вы никак не поймете, тупые лакеи! Карфельд – единственный немец, способный огласить истину: «холодная война» закончилась для всех, кроме хреновых дипломатов вроде вас!

Его парфянская стрела угодила в уже закрытую дверь их автомобиля.

– Но нет оснований для тревоги, дорогуши, – было последним, что они успели услышать. – Мы все можем спать спокойно, если Тернер здесь.

Маленькая спортивная машина медленно ползла под оздоровительными зелеными аркадами американской колонии в Бонне. Церковный колокол, заметно усиленный громкоговорителем, приветствовал окончание солнечного дня. На ступенях часовни в стиле архитектуры Новой Англии жених и невеста обратили лица в сторону сверкавших вспышками фотоаппаратов. Но стоило им выехать на Кобленцерштрассе, как шум ударил по ним градом. Над головой мигали, сменяя цифры, электронные индикаторы, что в теории означало проверку на скорость движения. Количество портретов Карфельда резко возросло. Два «мерседеса» с египетской вязью на номерах промчались мимо, подрезали их, вильнули и улетели далеко вперед.

– Этот лифт, – внезапно заговорил Тернер. – Лифт в посольстве. Давно он уже не работает?

– Господи, разве вспомнишь, когда и что случилось? По-моему, с середины апреля.

– Вы уверены?

– Вам не дает покоя мысль о тележке? Она тоже пропала в середине апреля.

– А вы умеете мыслить логически, – заметил Тернер. – Очень неплохо умеете.

– Зато вы совершите непростительную ошибку, начав считать себя экспертом, – сказал в ответ де Лиль с тем же непредсказуемым напором, какой Тернер уже испытал на себе прежде. – Не надо видеть себя эдаким ученым в белом халате, а нас воспринимать как лабораторных мышей, вот и все, что я хочу отметить.

Он резко свернул, чтобы обогнать грузовик с прицепом, и тут же позади послышались яростные сигналы других водителей.