Маленький городок в Германии. Секретный паломник

– Вот именно, эшафот! Но только это официально пока секрет, Брэдфилд! Информация предназначается только для тебя! – А потом Зааб чуть не заплакал. – И ради всего святого, ты не должен ссылаться на меня! Зибкрон изойдет от ярости!

– Ни о чем не беспокойся, Карл Хайнц, – ответил ему ровный голос, до абсурда официальный посреди окружавшего их хаоса. – Я сохраню полную конфиденциальность относительно тебя.

– Старина… – Аллертон поднес губы почти к самому уху Тернера. Он не побрился, темные волосы слиплись от пота. – Что же произошло с Лео, а? Кажется, он растворился в воздухе? Рассказывают, что в свое время эта Эйх была очень даже ничего себе… Та еще штучка! Работала на охотников за черепами в Гамбурге. Кстати, что у тебя с лицом, приятель? Она некстати сдвинула колени, как я догадываюсь. Верно?

– Я пока не вижу здесь никакой скандальной истории, – сказал Брэдфилд.

– Правильно. Пока не видишь, старина, – отозвался Аллертон. – Но только пока.

– И не будет никакой истории.

– А еще говорят, он почти добрался до него в Бонне в ночь накануне митинга в Ганновере. Просто не был уверен, что перед ним нужный человек. Карфельд как раз возвращался один после какого-то секретного совещания. Шел к месту, откуда его должны были забрать, и Лео, черт побери, чуть не подстрелил его еще тогда. Но шлюхи Зибкрона подоспели, чтобы выручить Карфельда.

Вдоль набережной неподвижные колонны людей выстроились и терпеливо ждали. Знамена едва колыхались под слабым ветерком. На противоположном берегу реки позади ряда иссиня-темных стволов деревьев вдалеке виднелись трубы заводов, пускавшие ленивые струйки дыма в тоскливое утреннее небо. Небольшие лодчонки мазками ярких красок лежали перевернутыми на серой траве вдоль реки. Слева от Тернера располагался старый эллинг, который никто пока не решался снести. Объявление на нем гласило, что он является собственностью факультета физической культуры Боннского университета.

Они стояли на берегу, сомкнув ряды. Бледный туман, как испарина на стекле, замутил коричневый горизонт и почти скрыл ближайший мост. Раздавались не звуки, а всего лишь эхо того, чего как бы и не существовало. Крики заблудившихся в пелене чаек, скрипы с затерявшихся барж, грохот невидимых отбойных молотков. И людей тоже не было – лишь серые тени вдоль линии воды и неизвестно откуда доносившийся топот ног. Дождь не шел, но временами от испарений тумана ощущалось пощипывание, как кровь пощипывает изнутри перегретую кожу. Проплывали не корабли, а нечто вроде похоронных плотов, медленно тащившихся по течению к богам Севера. Отсутствовали даже запахи. Пахло лишь углем и машинным маслом с призрачных промышленных предприятий.

– Карфельда надежно укрыли до сегодняшнего вечера, – сказал Брэдфилд. – Зибкрон позаботился об этом. Они ожидают нового покушения сегодня. И Лео предпримет новую попытку. – А потом он повторил фразу снова, словно репетировал ее или запоминал как формулу: – До начала демонстрации Карфельду предоставили убежище, а после демонстрации спрячут снова. Возможности же Хартинга предельно ограниченны. Ему недолго разгуливать на свободе. Поэтому он точно попытается сделать это сегодня.

– Эйкман мертва, – сказал Тернер. – Ее убили.

– Да, он определенно совершит еще одно покушение сегодня.

– Заставьте Зибкрона отменить демонстрацию.

– Я бы непременно так и поступил, будь это в моих силах. И Зибкрон тоже, если бы только мог. – Он указал на колонны. – Но теперь слишком поздно.

Тернер выразительно посмотрел на него.

– Поймите, я и мысли не допускаю, что Карфельд сам отменит митинг, как бы напуган он ни был, – продолжал Брэдфилд, как будто на секунду у него самого возникли сомнения. – Эта демонстрация призвана стать кульминацией его политической кампании. В столице завершается то, что он начал в провинции. Причем он специально приурочил ее к самому критическому моменту конференции в Брюсселе. Он уже наполовину добился успеха.

Роули повернулся и медленно побрел по дорожке к автостоянке. Серые колонны безмолвно наблюдали за ним.

– Отправляйтесь обратно в посольство. Возьмите такси. С этого момента вводится запрет на всякое передвижение по городу. Никто не смеет покидать посольской территории под угрозой увольнения. Сообщите об этом де Лилю. Расскажите ему обо всем, что произошло, и пусть отложит пока в сторону документы по Карфельду до моего возвращения. Все, что его изобличает: рапорты следователей, текст диссертации… Словом, любые материалы из «Священной норы», в которых изложена эта история. Я приеду вскоре после обеда.

Он открыл дверь своей машины.

– В чем смысл вашей сделки с Зибкроном? – спросил Тернер. – Что в подтексте?