Маленький красный дом

Вид детских вещей только укрепил ее решимость.

Ева открыла дверь на кухню. Как и ванная, она была чистой, опрятной и совершенно удручающей. Белая краска стала серой и тусклой. Старая плита и потрепанный холодильник – вот и все кухонные агрегаты. К стене прислонен покрытый клеенкой столик на двоих. Единственной вещью на его поверхности была стеклянная чаша, которая одновременно служила пепельницей – остатки чьей-то сигареты лежали поверх небольшой горстки пепла.

Ева двинулась по простенькому дому, пройдя из темной кухни в спальню. С одной стороны стояли две маленькие детские кроватки, металлические прутья которых были выкрашены в тот же желтый цвет, что и ванная. Еще одна пластиковая корзина примостилась под окном и была наполнена потертыми игрушками. На стене висели два майоликовых креста, по одному над каждой кроваткой.

В другом конце комнаты стояла двуспальная кровать, придвинутая к стене. Простыни на ней были разномастные, но аккуратно застеленные. Единственный комод был втиснут между кроватью и стеной.

«Один на всех», – подумала Ева.

И снова ей почти стало жаль Флору. Почти. Но затем она подумала о крови в гараже, о своей пропавшей дочери и об отказе Флоры даже поговорить с ней – и жалость снова переросла в ярость.

Ева двинулась дальше.

Последней комнатой была гостиная. Как и другие, она была скудно обставлена: тусклая и совершенно лишена очарования. Кроме того, это была единственная комната, которая намекала на присутствие Кайла в жизни Флоры.

Два кресла стояли по обе стороны от маленького столика, втиснутого у стены между низкой книжной полкой, заполненной детскими сказками, и другим комодом. На нем лежали мужской кожаный ремень, синяя рубашка на пуговицах, пачка «Мальборо» и связка ключей. Ева взяла рубашку и понюхала ее. Она чувствовала его запах – его мускусный лосьон после бритья, табак и пот. Ева бросила рубашку обратно и схватила ключи. Их было два – маленький ключ от висячего замка и ключ побольше. Она попробовала открыть им входную дверь. Не подходит.

Других замков в доме Ева не видела. Может, это от гаража? Она прошла обратно через здание в стиле «дробовик», задержавшись перед единственной фотографией Флоры. Лицо, смотревшее со снимка, выглядело молодым, полным надежды, красивым – лицо, выдающее наивность, радость и веру. Фотография лежала на комоде лицевой стороной вверх. Ее стекло растрескалось на тысячу осколков, удерживаемых вместе хрупкой пластиковой рамкой.

«Было ли время, когда я была такой же, как Флора?» – подумала Ева. Она вышла замуж в пятнадцать по настоянию своих родителей, а позже в том же году стала матерью. Если бы она оглянулась на свою фотографию в одиннадцати- или двенадцатилетнем возрасте, была бы ее улыбка искренней? Была ли она когда-нибудь простодушной и полной надежд?

Вероятно, да – если вернуться достаточно далеко назад, в дни, предшествующие угрозам отца и ежедневным сеансам позора.

«У меня нет иллюзий относительно того, кто я есть, – подумала Ева. По ее мнению, она сделала выбор, который необходимо было сделать, чтобы уберечь Келси от нищеты. – Это то, что отличает меня от Флоры. Я никогда не подчинялась Лиаму. Я сопротивлялась. Но что я на самом деле знаю о жизни Флоры, о ее выборе?»

Ева заставила себя оторваться от фотографии и возвратиться на кухню с ключами в руке. Она не хотела выходить на улицу, опасаясь, что Флора вернется и ее план будет разрушен. Но ей нужно было понять, где та дверь, от которой может быть большой ключ. Когда она направлялась к заднему выходу, кое-что на кухне привлекло ее внимание: на стене за холодильником она заметила еле заметные вертикальные линии. Взгляд на пол подтвердил ее подозрения: на деревянных половицах были видны следы – царапины от многократного перетаскивания холодильника с места на место.

Ева выглянула наружу. Убедившись, что никого нет подле дома и никто не идет мимо по дороге, она отодвинула холодильник в сторону. В самом углу был небольшой проход, а сама стена оказалась декоративной: за выдвинутой в сторону кухни фальшпанелью пряталась маленькая дверь – вдвое меньше обычной, сделанная из гипсокартона. Кусок веревки висел там, где обычно находится ручка.

Ева потянула за нее, и после нескольких рывков дверь приоткрылась. Пульс участился, ее рука дрожала. Попытка нащупать выключатель провалилась. Ева обыскала кухню в поисках фонарика, который в итоге обнаружился под раковиной. Он осветил простоватую, затянутую паутиной лестницу. Ева затаила дыхание, прислушиваясь. Что она надеялась расслышать, она и сама не представляла. Дыхание дочери? Шорох ткани? Стоны?

Никаких признаков живого человека внизу.

Вместо этого – лишь тишина.