Маленький лорд Фаунтлерой (с ред. Шенина)

— Спокойной ночи… я так… рад… что… вас… увидел… вы такая… красивая…

Ему только смутно помнилось, что мужчины снова засмеялись, а он подумал: над чем это они смеются?

Как только последний гость покинул гостиную, мистер Хэвишем отвернулся от камина, перед которым стоял, глядя в огонь, и подошел к дивану, где сладко спал маленький лорд Фаунтлерой. Он лежал, привольно раскинувшись — одна нога свесилась с дивана, руку он закинул за голову; его лицо во сне — здоровом, счастливом детском сне — разрумянилось, волосы разметались по желтой атласной подушке. Смотреть на него было одно удовольствие!

Но мистер Хэвишем смотрел на него, тревожно потирая свой гладко выбритый подбородок.

— В чем дело, Хэвишем? — услышал он жесткий голос графа у себя за спиной. — Что там случилось? Я вижу, что-то произошло. Позвольте поинтересоваться, что это за необычное происшествие?

Мистер Хэвишем повернулся, все еще потирая подбородок.

— Плохие вести, — отвечал он. — Ужасные вести, милорд. Хуже не придумаешь. Мне очень грустно, что сообщить их вам приходится мне.

Еще за обедом граф, глядя на мистера Хэвишема, начал беспокоиться, а в таких случаях он всегда приходил в дурное расположение духа.

— Почему вы так смотрите на мальчика? — вскричал он с раздражением. — Весь вечер вы на него смотрели так, словно… Вот что я вам скажу, Хэвишем, нечего вам так на него смотреть! Что вы там хотите накаркать? Какая связь между лордом Фаунтлероем и тем, что вы узнали?

— Милорд, — произнес мистер Хэвишем, — я не буду тратить лишних слов. Мое известие касается лорда Фаунтлероя. И если оно верно, то там на диване спит не лорд Фаунтлерой, а всего лишь сын капитана Эррола. Настоящий же лорд Фаунтлерой — это ребенок вашего сына Бевиса, и находится он сейчас в меблированных комнатах в Лондоне.

Граф так крепко сжал ручки кресла, что на руках у него и на лбу выступили вены; его суровое лицо исказилось.

— Что вы болтаете? — закричал он. — Вы с ума сошли! Кто все это выдумал? Это ложь!

— Если это и ложь, — отвечал мистер Хэвишем, — то, к несчастью, весьма похожая на правду. Сегодня утром ко мне в контору пришла женщина. Она сказала, что шесть лет назад ваш сын Бевис женился на ней в Лондоне. Она показала мне брачное свидетельство. Спустя год после свадьбы они поссорились, и он дал ей отступного, чтобы она уехала. У нее есть сын, ему пять лет. Она американка из низших слоев общества, совсем необразованная, и до недавнего времени она не очень-то понимала, на что может претендовать ее сын. Она посоветовалась с адвокатом и узнала, что ее сын является лордом Фаунтлероем, наследником графа Доринкорта, и, разумеется, она настаивает на признании его прав.

Кудрявая головка на желтой атласной подушке шевельнулась. Мальчик глубоко и сладко вздохнул и повернулся во сне; впрочем, он спал спокойно, без тревог. Он не услышал, что теперь он совсем не лорд Фаунтлерой, а всего лишь маленький самозванец и не бывать ему графом Доринкортом. Он словно для того повернулся своим раскрасневшимся ото сна лицом к пристально смотревшему на него графу, чтобы тому было лучше его видно.

Красивое лицо старика было ужасно. Горькая усмешка играла на его губах.

— Я бы не поверил ни единому слову из этой истории, — произнес он, — если б она не была такой низкой и подлой, что очень похоже на моего сына Бевиса. Да, это очень похоже на Бевиса. Сколько мы от него позора натерпелись! Безвольный, лживый, порочный негодяй с самыми низменными наклонностями — таков был мой сын и наследник, тогдашний лорд Фаунтлерой. Вы говорите, что эта женщина невежественна и вульгарна?

— Я вынужден признать, что она и подписаться грамотно не умеет, — отвечал адвокат. — Она совершенно необразованна и не скрывает своих корыстных побуждений. Ее интересуют только деньги. Она по-своему красива, но это грубая красота и…

Тут старый адвокат из деликатности смолк и содрогнулся. Вены на лбу старого графа стали еще заметнее. Холодные капли пота проступили на нем. Он вынул платок, отер лоб и горько усмехнулся.

— А я-то, — произнес он, — я-то возражал против… другой женщины, против матери этого ребенка. — И он указал на спящего на диване мальчика. — Я отказывался ее признать. А уж она-то умеет подписаться. Видно, это возмездие мне.

Он вскочил с кресла и принялся расхаживать по комнате. Ужасные слова срывались в гневе с его губ. Жестокое разочарование и ярость сотрясали его, словно дерево в бурю. Гнев его был ужасен, и все же мистер Хэвишем заметил, что он ни на минуту не забывал о мальчике, спящем на желтых атласных подушках, и следил за тем, чтобы не разбудить его.

— Я должен был это предвидеть! — говорил он. — С самого своего рождения они меня только позорили! Я их обоих ненавидел, а они ненавидели меня! Бевис был еще хуже Мориса. Впрочем, я не желаю верить в то, что вы мне рассказали. Я буду оспаривать притязания этой женщины, бороться. Но это похоже на Бевиса — это так похоже на Бевиса!