Маленький мальчик нашел пулемет

«Я застрелил собственного брата! — рыдая, повторял Сережа. — Своего Сашку застрелил — самого лучшего брата на свете! И он действительно недолго мучился, там, у стенки… Я же так ждал его! Ждал, что он в деревню приедет… Что со мной происходит, что? Я не хочу подчиняться этим дебильным стишкам, почему они преследуют меня?» В это время Сережа увидел, как дядька приближается к нему. «Сейчас опять что-нибудь расскажет, гадость какую-нибудь зверскую, — подумал Сережа, — а я, как полный кретин, послушненько исполню. Надо сматываться! Спрячусь, затаюсь!»

Отпихнув крокодила, который в полном недоумении растопырился на берегу, Сережа бросился бежать. Он решил спрятаться в доме. Как вихрь он влетел в подъезд.

Во всем подъезде не было ни одной живой души. Остановился и раскрыл двери лифт. Сережа вбежал в него, нажал на кнопку. Лифт тронулся и поехал вверх. Сережа опустился на пол, сел в уголок. «Самое главное — забыть дурацкие стишки, как будто их и не было вовсе! — повторял Сережа. — Значит так. Я вообще не помню этих дурных стихов, не помню, не помню! Сейчас лифт остановится, я выйду. И весь этот бред забуду. Ничего не будет. Потому что ничего на самом деле и не было.»

Глава IV Выхода нет

Лифт приехал на последний этаж и остановился. Раскрылись двери, Сережа выглянул наружу, но выходить не решился. Он нажал кнопку какого-то другого этажа и снова поехал. Казалось, что в закрытом пространстве лифта он более защищен — дядька его не видит. Может, и не доберется до него… «Не думать, не вспоминать!» — давал Сережа себе команды. Но, как нарочно, этих стихов вспомнилась ему целая обойма.

«Это как китайская сказка про то, что тяжелобольной обязательно вылечится, если его родные не будут думать о желтой обезьяне! — вдруг пришло в голову Сереже. — Точно, нам учительница литературы рассказывала. А все родственники больного как нарочно про эту обезьяну думали. И переживали, что раз они про дурацкую обезьяну думают, их больной выздороветь никак не может. Из-за них. Ох, ну я и попал…» Сережа в бессильной ярости начал биться головой о стену лифта. Он наделся, что от этого у него начнутся провалы в памяти. И все стихи сами собой забудутся.

— А если долбануться головой, как следует, — сказал сам себе Сережа, то вполне можно настоящее сотрясение мозга заработать. Вот тогда мне точно легче жить станет. Ни одного стиха не вспомню. А там, глядишь, и от школы меня, дурачка, освободят. Вообще жизнь лафа начнется!

С этими словами он встал на четвереньки, взмахнул головой и изо всех сил треснулся об пол. Но сотрясение мозга не наступило. Только лифт остановился. Но двери не открылись. Очевидно, он завис между этажами.

— Еще не легче! — Сережа стукнул по полу лифта, на этот раз кулаком. Только этого мне ещё не хватало для полного счастья! Катался-катался на лифте, и докатался!

И тут же, после слова «катался», стишок на нужную тему выплыл из памяти Сережи и активизировался.

Маленький мальчик на лифте катался.
К этому времени трос оборвался!

Со всей дури вопил Сережа, вместе с оторвавшимся лифтом несясь вниз. И не срабатывали никакие тормозные колодки, которые, по идее, должны были выскочить из стен шахты и задержать падение лифта. «Такого не может быть! Лифт должен остановиться! — Сережа в ужасе принялся нажимать на все кнопки. Но лифт на умопомрачительной скорости мчался вниз. — Все. Мне нет спасения. Ведь трос оборвался, поэтому кнопки на панели никак не реагируют!» Еще несколько секунд своего падения Сережа метался по узкой клетке-лифту, пытаясь оттянуть страшный момент приземления на дно шахты. Но все было напрасно. Бедного мальчика ждала неминуемая гибель.

— Не бунтуй! — слышал он время от времени ненавистный дядькин голос. — Что это ещё такое! Против собственного счастья бунтует!

И вдруг Сережа догадался. «Обмануть нужно дядьку! Любой другой стишок вспомнить! Только жизнеутверждающий! Рассказать его. И тогда…»

Но додумать он не успел. Лифт рухнул на дно шахты…

В перекореженной куче металла и пластика тут же принялись копаться сбежавшиеся люди. Они что-то искали. Но неубиваемый Сережа уже начал потихоньку вытягиваться из-под обломков. Он вился тонкой живой ниточкой, выбираясь из-под раскуроченных железяк.

— Сюда! — услышал он опротивевший голос дядьки. — Здесь нужно искать! Это произошло здесь!

Маленький мальчик на лифте катался.
К этому времени трос оборвался.
Долго копались в куче костей:
«Где же ботинки за тыщу рублей?»

Услышав стихи, которые голосом рекламного счастья продекламировал дяденька, толпа бросилась копаться в куче того, что осталось от лифта и ехавшего в нем мальчика.

— Уверяю вас: ботинки на нем были замечательные! — вновь раздался голос добренького дяденьки. — Я хорошо успел их рассмотреть!

— Да уж мы знаем! — крикнул кто-то.

И в этом голосе Сережа узнал Сашкину маму — жену папиного брата.