Маленький мир (СИ)

— Коробейников старается держать свое слово, редкое конечно качество для двуногого, но его у этого русского не отнять. — Была вынуждена согласиться юная нага, прилагая некоторые усилия для того, чтобы не отставать от своего отца. — И он не терпит глупости, пустых предрассудков или нарушения своих приказов. Одаренный воитель, что будучи у него на службе позволил бы себе просто так сорвать гнев на никому не нужном слуге и искалечил его, рискует обнаружить себя привязанным к позорному столбу дабы почувствовать на себе кнут палача. Я почти уверена, рискнувшие отправиться вслед за ним в Сибирь не будут вынуждены опасаться того, что их решат засунуть в рабские клетки или обвесят надуманными долгами, выплатить которые сумеют лишь боги…Им придется опасаться лишь легендарных русских морозов, многочисленных диких монстров, а также гнева или интереса тех, кто будет сильнее этого человека.

— Все, кроме плохой погоды, угрожает нашему народу и здесь! — Не смог сдержать своего раздражения вождь, слегка хлопнув кончиком хвоста по мостовой и оставив в камнях узкую, но глубокую ямку. — У меня были такие надежды на род Чатурведи, мы стольким пожертвовали, ради того, чтобы эти люди стали нам должны и возвысились над остальными, дабы в их тени можно было бы спокойно создать новые гнезда…И теперь эти идиоты вцепились в собственный хвост и всеми силами пытаются его пожрать, да еще возмущаются тем, что наши родичи не помогают им в свою же плоть поглубже запустить клыки!

Говорить отец и дочь могли не слишком-то опасаясь того, что их подслушают. Двуногие, которые умели речь народа наг хотя бы воспринимать целиком, а не отдельными отрывками звуков, встречались исчезающее редко, ибо люди по какой-то причине не слишком-то сильно любили модифицировать свое тело, даже если и имели такие возможности. Да и с интерпретацией жестовой части их речи, выражающихся в микродвижениях хвостов и высунувшегося из пасти языка, обитатели иных рас имели серьезные проблемы. Нет, какой-нибудь старый и опытный брахман мог бы расшифровать их слова, если бы потратил пару десятков лет на изучение речи народа змеелюдов…Но таких вокруг ползущих по своим делам отца и дочери не имелось. Только обычные люди, представляющие из себя довольно причудливую смесь обычных для Индии крестьян с въевшимися под пальцы грязью, ремесленников, как правило пахнущими дымом и машинным маслом, провонявших порохом солдат, мелких уличных торговцев едой, от прилавков которых на удивление почти не шли запахи гнили или тухлятины…На парочку ползущих по улице нелюдей многие косились с интересом, испугом, а то и отвращениям, но в их сторону не полетело ни единого бранного слова, не говоря уж о камнях. И это Изумрудное Жало, далеко не всегда встречавший в человеческих городах столь же радушный прием, тоже отметил. Могучего нага не пугали злобные идиоты и самоуверенные глупцы, более того, он даже рад был тому, что его имя на нём не написано, и многие враги его рода путали великого вождя с обычным воителем змеиного народа…Больше они таких ошибок не совершали. И каких-либо других тоже. Во всяком случае, на этом свете.

— Эта глупая семейная грызня между ветвями рода Чатурведи стоила жизни нашим родичам? — Уточнила молодая нага у своего отца, злобно скаля клыки и не скрывая накатившего на неё раздражения.

— Нескольким, — подтвердил вождь страшные подозрения, на ходу начиная слегка покачивать телом из стороны в сторону, дабы придать своим словам мрачной торжественности. — Не все прислушались к моим словам, не каждый успел вовремя покинуть те места, что вдруг из надежного убежища стали опасным водопоем…Впрочем, из наших близких по крови родичей или верхушки иных важных семей никто пока не погиб. Лишь молодежь, которой было слишком тесно в наших подземных селениях…

— Тесно и голодно, — прошипела юная нага. — Свободные пещеры у нашего народа еще есть в великом множестве. Только вот есть там совершенно нечего…