Маленький мир (СИ)

— Какого черта?! — Прорычал Олег, метаясь по маленькой каменной арене туда-сюда, словно рассвирепевший цирковой лев по слишком тесной для него клетке, но не прекращая замораживать своего врага и пару десятков квадратных метров окружающего пространства. Рана на его плече стремительно смыкалась, и даже капнувшая было на каменный пол кровь взлетела в воздух, чтобы впитаться в уже приросшую руку. На то, чтобы почти отрезанная конечность вновь стала невредимой, потребовалось от силы три секунды. И сгоревшая было дотла одежда чародея тоже начала потихоньку восстанавливаться, из распадающихся хлопьев сажи потихоньку преобразясь в ткань…Краешком сознания чародей отметил, что это вроде бы не нормально, и он вообще-то так уметь не должен…Но ходить голым ему не хотелось ну просто до чертиков! А потому простые льняные штаны и рубаха потихоньку воскресали из пепла, будто птица феникс. — Где я?! Куда эти чертовы индусы меня засунули?!

— В испытательную камеру, конечно, — возник из воздуха архимаг Баломохан, сжимающий в одной руке небольшой блокнот, а второй карандаш, при помощи которого он делал в том какие-то заметки. — Где ещё как не в ней проверять результативность работы купели яростного вознесения и возможные побочные эффекты её работы…Как, кстати, самочувствие?

— Угх! — Олег подскочил к ближайшей стенке и принялся избивать её кулаками. В разные стороны полетели капли крови и содранная кожа. А также осколки, что он выбивал из монолитного, по виду, гранита. Выбивал, не прикладывая никаких сознательных усилий к тому, чтобы придать своим мышцам больше силы или же камень размягчить. — Меня переполняет ярость!!! Что-то не то…Что-то с кровью не то! Вместо неё словно залили чистый адреналин!!!

— Это норма, в конце концов слово «яростного» в названии присутствует не просто так, — успокоил его упырь-архимаг, продолжая документировать состояние чародея, над которым он провел очень редкую и едва ли не уникальную процедуру. — Но не волнуйтесь, с течением времени ваш разум и тело нормализуются…В течении недели, ну максимум двух или трех, хотя периодические вспышки агрессивности, параной и общей социопатии из-за не слишком серьезных поводов в некоторых случаях могут отмечаться до полувека…Какой момент из своего пребывания в купели получается вспомнить последним?

— Примерно половины жидкости там уже не было! Расшатанные оковы на правой руке пришлось менять, чтобы кожу свою не пытался сдирать! И приглашенный рассказчик что-то из древнекитайского эпоса читал! — Выкрикнул Олег, продолжая колотить стену, но потихоньку начиная брать себя в руки. Во всяком случае идея бросаться на немертвого индуса с кулаками, объятыми пламенем, по природе своей губительным для любой нежити, больше не казалась ему пусть рискованной, но многообещающей…Хотя все ещё была очень и очень притягательной! Воспоминания о долгой-долгой вечности страданий, проведенной в проклятой купели, наполняли душу отчаянным желанием мести! И тот факт, что хронологически малоотличимая от пытки процедура заняла лишь считанные дни, подсознание принимать во внимание упорно отказывалось.

— Девятый день, — удовлетворенно покивал головой упырь, делая в бумагах еще одну пометку. — Занимательно…Значит еще двое суток, во время которых наблюдалась некоторая сознательная активность из памяти выпали…Во всяком случае, из долговременной…

— Если нам продолжили читать древнюю китайскую лирику, то может оно и к лучшему! Дрянь редкостная! — Не смог сдержать своих эмоций Олег. — Если уж пытаться отвлекать пациентов от страданий художественными произведениями, то стоило бы использовать что-нибудь действительно интересное, а не стенания второй служанки пятой наложницы какого-то скупого китайского чинуши, которым господин уже много лет не уделял времени, а потому женщины голодают! Да любой хороший детектив или самая паршивая уличная газетенка оказались бы лучше, чем эта депрессивная муть!

— А мне трагическая лирика нравится, во всяком случае, если она написана теми, кто действительно пережил всё, о чем пишет…Ну или, как в той поэме о становлении двух злобных духов, почти пережил… — Пожал плечами упырь, который ни на шаг не отходил от своих то ли пациентов, то ли подопытных, наблюдая за их поведением и метаморфозами, а при необходимости и осуществляя некоторые коррективы. Именно он контролировал тонкие струйки воздуха, идущие сквозь густой подобно мазуту, но относительно прозрачный состав к ноздрям людей и одного оборотня. И, по мере возможностей, пытался уменьшить их дискомфорт. Например, специально для Доброславы, которая почему-то чуть ли не сразу начала в своем составе дико мерзнуть, его почти до кипения довели, тщательно оберегая организм кащенитки-изгнанницы от того, чтобы банально свариться. Святославу же дали подушку, ибо без нее бывший крестьянин постоянно ворочался с боку на бок, напоминая то ли буравчик, то ли натуральное сверло, рискуя поднять волну и расплескать драгоценное содержимое золотой купели.– Есть в ней что-то…Будоражащее.