Маленький мудрец

Мне стало не по себе. Было такое ощущение, что мне предложили прыгнуть вниз головой с десятиметровой вышки. Было, было в юности такое дело. Вода была так далеко, пространство до нее казалось таким гибельным… Одним словом, я попятился тогда и позорно слез с этой чертовой вышки по лестнице. Я и сейчас собрался было попятиться, но Юрий Архипович, невозмутимый наш Юрий Архипович, спокойно достал из папки бланк и протянул Ивану Никитичу.

– Заполните, пожалуйста.

Иван Никитич принялся за работу.

– Здесь не проставлена сумма, – сказал он.

– Шестьдесят тысяч рублей не изменят вашего намерения?

– Нет, конечно.

– Впишите, пожалуйста. Это за исключением расходов, связанных с поездками за пределы Москвы.

– Да-да, в договоре указано.

– Подпишите, пожалуйста. Пока мы с вами будем беседовать, нам изготовят второй экземпляр.

– Хорошо. А скажите, ваш ли… Валерий Янович подключится, когда поправится?

– Конечно.

– Тогда начнем.

Юрий Архипович отнес в другую комнату бланки договоров. У Дюймовочки был вполне пристойный почерк.

Поставив на журнальный столик диктофон, спросил:

– Вы не возражаете?

Кулибин подумал, прежде чем ответить.

– Нет, пожалуйста, я не против.

Отворилась дверь, и из задней комнаты, шатаясь, проследовала в туалет маленькая фигурка в махровом халате и чалме, устроенной из полотенца.

– Он действительно болен, – зафиксировал Кулибин.

– Почему же вы сомневались? – удивился я.

Кулибин махнул рукой.

– А! Я сейчас во всем сомневаюсь!

– Рассказывайте, пожалуйста, – предложил я.

– Если можно, – попросил Юрий Архипович, – два слова о себе.

– Я коммерсант, – начал Иван Никитич. – Я работаю в крупной риэлтерской фирме с солидной репутацией.

Он протянул нам визитные карточки. Там было написано, что И. Н. Кулибин работает в этой фирме генеральным директором.

– Вы просто наемный директор, – уточнил Юрий Архипович, – или являетесь ее совладельцем?

– У меня контрольный пакет акций, – почему-то вздохнул Кулибин.

– Понятно. Дальше, пожалуйста.

Внезапно Иван Никитич заговорил легко, без натуги, без кашля и кряхтения. Словно прорвалась плотина, сдерживавшая речь.

– Я плохо воспитывал своего сына. По правде сказать, я его совсем не воспитывал. Он рос вольно, как трава. У меня абсолютно не было времени. Мы только начинали… У нас не было ни гарантий, ни тыла, ни связей. Только инициатива. И ни с чем не сравнимый коммерческий азарт. Этот коммерческий азарт будет посильней спортивного. Каждый заработанный рубль был как этап в эстафетной гонке. Но в любую минуту мы могли оказаться на нуле или хуже того – в минусе. Мы жили этой работой 24 часа в сутки. Курсы валют, акции строительных компаний, банковская политика, надежность-ненадежность тех или иных банков, вы-платы-невыплаты зарплат в тех или иных регионах, российское и региональное законотворчество, внутренняя и внешняя политика, наконец, собственная безопасность – от всего этого разламывалась голова. В ней не оставалось места ни для чего другого.

– В таком случае воспитанием занимается мать, – резонно заметил Юрий Архипович.

– В том-то и дело, что она была неспособна…

– Слабый характер?

– Нет. Безмерная, какая-то нечеловеческая любовь к сыну. Родительское воспитание состоит из двух частей: уход и собственно воспитание. Все душевные и материальные силы отдавались уходу. На воспитание ресурсов не оставалось. Она не могла сделать ему замечание, не могла ни в чем отказать. Значит, так: лишение себя самого необходимого ради исполнения прихоти сына стало нормой. В особенности после того, как мы расстались.

– Вы расстались по вашей вине? – спросил Юрий Архипович.

– Да, я женился на своей сотруднице.

– На секретарше и – по необходимости? – уточнил Юрий Архипович.

Кулибин поморщился:

– Как вы, право, все упрощенно представляете. Нет, это – бухгалтер нашей фирмы. Теперь – главный бухгалтер. Мы вместе начинали. Это не только моя женщина. Это мой друг и соратник.

Последние слова Иван Никитич произнес с вызовом, и я с тревогой заметил, что он покраснел. Я ринулся на кухню, и через несколько секунд он пил минеральную воду, а я его довольно неуклюже успокаивал:

– Юрий Архипович ни в коем случае не хотел обидеть вашу жену, просто он много лет проработал в милиции, всякого повидал, у него сложились стереотипы…

Я думаю, не столько смысл, сколько дружелюбный тон моих слов успокоил его. И он продолжил.

– У меня было чувство вины перед сыном, чем он и пользовался. Я частенько выручал его изо всяких передряг. Не только деньгами, но и связями… Да ладно, какие теперь счеты!

– Сколько лет было вашему сыну? – спросил я.

– Двадцать восемь.

«Все мы одного примерно возраста – дети перестройки», – подумал я. И спросил Ивана Никитича:

– Фотография сына у вас имеется?

– Да, конечно. Вот последняя. Я сам снимал два месяца назад, в день его рождения.

С этими словами он вынул из внутреннего кармана фотографию и протянул мне.