Маленький незнакомец

— Конечно друг, — машинально ответила Каролина и, помолчав, повторила, уже гораздо теплее и с большей убежденностью: — Вы друг. Бог его знает, зачем это вам, ибо мы для вас всего лишь обуза. Будто вам мало пациентов. Вы не устали от обуз?

— Я люблю все свои обузы, — чуть улыбнулся я.

— Ну да, с ними вы при деле.

— Одни определенно хороши для дела, другие я люблю просто так. О них я забочусь. Я за вас переживаю.

Я слегка выделил слово «вас», и Каролина рассмеялась, но взгляд ее стал испуганным:

— Господи, зачем? Я в полном порядке. Я всегда в порядке. Это мой пунктик, вы не знали?

— Хм. Вы бы меня убедили, если б при этом не выглядели такой усталой. Почему бы вам…

— Что? — наклонила голову Каролина.

Я уже давно хотел ей это предложить, да все не было подходящей минуты.

— Почему бы вам опять не завести собаку? — выпалил я.

Мгновенно лицо ее стало замкнутым, она отвернулась.

— Не хочу.

— В понедельник я был на ферме Гороховый Холм, — не унимался я. — Там ощенилась сука, красавица ретривер.

Каролина набычилась, и тогда я мягко добавил:

— Никто не скажет, что вы предаете Плута.

— Не в том дело. — Она покачала головой. — Это… небезопасно.

— Для кого? — вытаращился я. — Для вас? Или миссис Айрес? То, что случилось с девочкой, не должно…

— Вы не поняли, — сказала Каролина и неохотно добавила: — Небезопасно для собаки.

— Что?!

— Наверное, я выгляжу глупо… — она смотрела в сторону, — но иногда меня одолевают мысли о том, что брат говорил про дом. Мы сплавили Родди в клинику, верно? Избавились от него, потому что это легче, чем прислушаться к его словам. Последнее время я его почти ненавидела. Что, если он так сильно заболел именно от нашей глухоты и ненависти? Что, если…

Нервничая, Каролина натянула обшлага вязаного свитера на ладони, высунув большие пальцы в просвет между петлями.

— Иногда мне кажется, что дом и впрямь изменился, — тихо сказала она. — Не знаю, то ли я его иначе воспринимаю, то ли он меня, или же… — Каролина взглянула на меня, и голос ее дрогнул: — Наверное, вы считаете меня чокнутой.

— Я никогда не считал вас чокнутой, — помолчав, ответил я. — Вполне понятно, что дом и ферма в их нынешнем состоянии наводят тоску.

— Тоска, — повторила Каролина, шевеля высунутыми пальцами. — Думаете, в этом все дело?

— Уверен. Наступит весна, вернется Родерик, имение встанет на ноги, и настроение ваше изменится. Вот увидите.

— Вы думаете, нам стоит… держаться за имение?

Вопрос меня ошеломил.

— Конечно! А вы так не думаете?

Она не ответила, а через секунду в гостиную вошла ее мать, и разговор наш оборвался. Мы помогли миссис Айрес усесться в кресло. Покашливая, она взяла меня за руку:

— Благодарю вас, мне хорошо. Правда-правда. С часик я полежала, а потом решила, что это глупо, если в груди хлюпает, как в утином садке.

Она откашлялась в платок и отерла заслезившиеся глаза. Плечи ее были укрыты шалями, а голова — кружевной мантильей. Изящная и бледная, она походила на чахлый цветок в футляре; волнения последнего времени ее состарили, а слабые легкие, хлебнувшие дыма, не устояли перед бронхитом. Даже недолгое путешествие по выстуженному дому ее утомило. Кашель ее стих, но одышка осталась.

— Как поживаете, доктор? — спросила миссис Айрес. — Каролина сказала вам о письме доктора Уоррена? — Поджав губы, она покачала головой. — К сожалению, новости неутешительные.

— Сочувствую вам.

Немного поговорив о Родерике, мы вернулись к другой животрепещущей, но безрадостной теме — строительству. Вскоре миссис Айрес охрипла и замолчала; мы с Каролиной пытались поддерживать разговор, а она, огорченная собственной немотой, беспокойно перебирала руками в кольцах. Потом, не дослушав, миссис Айрес подобрала свои шали и прошла к письменному столу, где стала рыться в бумагах.

— Что ты ищешь, мама? — взглянула на нее Каролина.

Будто не слыша, миссис Айрес рассматривала конверт.

— Совет шлет горы всякой чепухи! — Голос ее был непрочен, как паутина. — А правительство разглагольствует о нехватке бумаги!

— Да, писанина утомляет. Что тебе нужно?

— Ищу последнее письмо твоей тетушки Сисси. Хочу показать его доктору.

— Там письма нет. — Каролина встала. — Я его убрала. Садись, я принесу.

Из конторки она достала письмо и передала его матери. Та направилась к креслу, следом за ней волочилась соскользнувшая с плеча шаль с узловатой бахромой. Прежде чем развернуть письмо, миссис Айрес долго устраивалась в кресле. Потом обнаружила, что куда-то запропастились ее очки.

— О господи! — прошептала миссис Айрес, закрыв глаза. — Только этого не хватало!

Она шарила взглядом вокруг себя, к поискам присоединились и мы с Каролиной.

— Где последний раз ты их видела? — Каролина заглянула под диванную подушку.

— Здесь, это совершенно точно. Я держала очки в руке, когда утром Бетти принесла письмо от доктора Уоррена. Может, ты куда-нибудь их переложила?

— Я их не видела, — нахмурилась Каролина.

— Значит, кто-нибудь другой переложил. Простите, доктор, я понимаю, как мы вам надоели.