Маленький незнакомец

— Уехать? Вы меня не слушали, что ли? Если я уеду, бог знает что может случиться… — Род торопливо пригладил волосы и взял пальто. — Я и так уж задержался. — Он глянул на часы. — А все вы! Мне пора домой.

— Ну хоть возьмите люминал.

— Дурь? Считаете, поможет?

Я направился к шкафчику с лекарствами.

— Нет! Не надо! — выкрикнул Род. — В госпитале меня этим под завязку накачали. Больше не хочу. Не надо мне ваших таблеток, я их выброшу.

— Вдруг передумаете?

— Нет!

Я оставил таблетки на месте.

— Пожалуйста, выслушайте меня, Род. Если уж мне не удается уговорить вас уехать… Мой бирмингемский знакомый, очень хороший врач, держит клинику, которая специализируется на случаях, подобных вашему. Позвольте, я его приглашу побеседовать с вами? Он вас только выслушает. Больше ничего не надо, просто расскажите ему все, как рассказали мне.

Лицо Родерика отвердело.

— Мозгоправа сватаете? Психиатра, психолога или как там он у вас называется? Дело-то совсем не во мне. В доме. Неужели не понимаете? Тут нужен не врач, а скорее… — он подыскивал слово, — священник или кто-нибудь в этом роде. Если бы вы пережили то, что пережил я…

— Ну так давайте я поеду с вами! — воскликнул я. — Я побуду в вашей комнате и увижу, если оно появится!

Родерик задумался. Мне стало еще тревожнее от того, как он всерьез прикидывал возможность такого варианта. Наконец он покачал головой и холодно сказал:

— Нет, слишком рискованно. Не хочу его искушать. Ему это не понравится. — Он надел кепи. — Мне пора. Я жалею, что поделился с вами. Надо было предвидеть, что вы не поймете.

— Род, я не могу отпустить вас в таком состоянии. — Я искренне за него боялся. — Вспомните, что сейчас было. А если опять накатит эта ужасная паника?

— Не накатит. Просто вы застали меня врасплох. Не стоило к вам заходить. Я нужен дома.

— Ну хоть матери все расскажите. Или позвольте мне с ней поговорить.

— Нет! — вскинулся Родерик. Он уже шагнул к двери, но остановился и ожег меня взглядом, в котором полыхнула неподдельная злость. — Незачем ей об этом знать. Сестре тоже. Не смейте ничего говорить. Вы обещали. Вы дали слово, и я вам поверил. Вашему дружку-лекарю тоже ничего не говорите. По-вашему, я ополоумел? Ладно, пусть так, если вам от этого легче. Вы боитесь взглянуть правде в глаза, но хоть соблюдайте приличия и не мешайте мне сходить с ума.

Он говорил твердо, спокойно и как-то нелепо рассудительно. Родерик перекинул сумку через плечо и запахнул пальто; лишь бледность и чуть воспаленные глаза напоминали о его странном помрачении, а так он опять выглядел обыкновенным молодым сквайром. Я понял, что не смогу его удержать. За дверью уже гомонили первые пациенты моего вечернего приема, и я вывел его черным ходом. На душе было скверно и муторно; сквозь пыльную тюлевую штору я смотрел, как он обогнул угол дома и торопливо захромал к своей машине.

Что я мог поделать? Было ясно, чудовищно ясно, что в последнее время Род пребывает во власти сильнейших галлюцинаций. Впрочем, чему удивляться, если вспомнить, сколько всяких забот на него свалилось? Видимо, напряжение и страхи достигли той степени, когда ему стало казаться, что против него восстали, как он выразился, «заурядные вещи». Пожалуй, ничего странного в том, что впервые галлюцинация посетила его именно в тот вечер, когда ему предстояло хозяйничать на приеме в честь успешного соседа. Примечательно, думал я, что пиком кошмара стало зеркало, которое, прежде чем «пойти», отразило изуродованное лицо, а затем разлетелось в осколки. Все это было печально, но вполне объяснялось стрессом и нервным напряжением. Больше меня тревожило другое: Род безоговорочно уверовал в свою галлюцинацию, и она породила в нем якобы логичный страх, что мать и сестра «заразятся», если не стеречь чертовщину, обитающую в его комнате.

Вновь и вновь я возвращался к его состоянию. Даже на приеме больных я думал о Роде, с ужасом и отчаянием вспоминая его жуткую историю. Пожалуй, в моей практике еще не было случая, когда я пребывал в такой растерянности. Конечно, знакомство с Айресами мешало мне принять верное решение. Наверное, стоило передать этот случай другому врачу. Но можно ли считать это «случаем»? Род не обращался ко мне за медицинской помощью. Он даже подчеркнул, что вовсе не желал мне поверяться. Тут и речи не было об оплате врачебных услуг. Я не считал, что он представляет опасность для себя или окружающих. Вероятнее всего, помрачение будет медленно набирать силу и в конце концов сожрет его, — иными словами, он доведет себя до полного психического распада.

Я стоял перед дилеммой: известить миссис Айрес и Каролину или нет? Я дал слово молчать и в шутку сравнил себя со священником, но всякий лекарь серьезно относится к врачебной тайне. Весь вечер я мучился, принимая то одно, то другое решение… Часов в десять я пошел к Грэмам, чтобы обсудить это дело. Последнее время я редко к ним заглядывал, и мой визит Дэвида удивил. Анна была наверху — хлопотала с прихворнувшим ребенком; мы с Дэвидом сели в гостиной, и я поведал всю историю.

Грэма она тоже обескуражила.