Маленький незнакомец

— Нельзя! И вы бы не спали, если б знали, какое оно! Прошлой ночью… — он опасливо оглянулся и заговорил тише, — я услышал шум. Вначале подумал, что-то скребется за дверью, хочет проникнуть в комнату. Но затем понял: оно скребется во мне, пытаясь выйти наружу. Понимаете, оно выжидает. Очень хорошо, что меня заперли, но если я усну…

Он не договорил и только многозначительно на меня посмотрел. Затем подтянул колени к груди и вновь затеребил губу. Я собрал рассыпавшиеся по полу таблетки; руки мои дрожали, ибо наконец-то я понял, как глубоко он нырнул в помрачение. Я выпрямился и беспомощно посмотрел на Родерика, а потом окинул взглядом комнату, полную душераздирающих примет веселого очаровательного мальчика, каким он некогда был: полка с приключенческими книжками, призы и модели самолетов, карты с пометками, сделанными нетвердой детской рукой… Кто мог предвидеть такой распад? Почему это произошло? Наверное, его мать права: никаким переутомлением или заботами этого не объяснить. В нем укоренилось еще что-то, чего я не мог разгадать.

Я посмотрел Родерику в глаза и отвернулся, признавая свое поражение.

— К сожалению, я должен вас оставить, — сказал я. — Попросить Каролину, чтобы посидела с вами?

Он затряс головой:

— Ни в коем случае!

— Могу я для вас что-нибудь сделать?

Родерик задумался, а потом вежливо и смущенно произнес, словно мальчик, что некогда здесь обитал:

— Пожалуйста, дайте сигарету. Мне не разрешают курить, когда я один. Но если я покурю при вас, то ничего страшного, правда?

Я дал ему сигарету и чиркнул спичкой — сам бы он с ней не справился; когда я высек огонь, он зажмурился и рукой прикрыл лицо. Посапывая, он курил, а я сидел рядом. Потом он отдал мне окурок.

— Спички не забыли? — встревожился Родерик.

Он успокоился лишь после того, как я потряс коробком и нарочито медленно опустил его в карман. Потом он захотел проводить меня к двери, чтобы проверить, хорошо ли я ее запер. Сначала я вынес его ночной горшок, и Родерик настоял, чтобы дверь была заперта даже на время этой короткой отлучки. Пока меня не было, он беспокойно топтался за дверью. Прежде чем уйти, я взял его за руку, но, похоже, всякая задержка его тяготила: пальцы его были вялы, взгляд беспокойно рыскал по сторонам. Захлопнув дверь, я шумно провернул ключ в скважине, чтобы избавить его от сомнений. На площадке я оглянулся: ручка шевельнулась, изнутри дверь подергали — Родерик удостоверился, что ему не выйти. Еще пару раз шевельнувшись, ручка замерла. Вся эта сцена произвела невероятно гнетущее впечатление.

Ключ я вернул миссис Айрес. Она видела, насколько я потрясен и расстроен. Мы помолчали, а затем угрюмо обсудили, что нужно сделать для отправки Родерика в лечебницу.

В общем-то, все было просто. Я позвал Дэвида Грэма, который подтвердил, что Род нуждается в специализированной медицинской помощи, а в воскресенье из Бирмингема приехал заведующий клиникой доктор Уоррен — лично осмотреть пациента и оформить нужные бумаги. После пожара прошло четыре дня, и все это время Род не спал, яростно сопротивляясь моим попыткам дать ему снотворное, а потому находился в почти истерическом состоянии, которое ошеломило даже Уоррена. Я не знал, как Родерик воспримет известие, что, по сути, мы собираемся отправить его в сумасшедший дом, но, к моему громадному облегчению (правда, смешанному с беспокойством), он как-то жалко этому обрадовался. Цепляясь за руку Уоррена, он повторял:

— Вы за мной присмотрите, да? Тогда ничто из меня не выберется. Даже если ему удастся, я буду ни при чем, верно? Если что-нибудь случится, если кто-то пострадает…

Миссис Айрес все это слышала. Она была еще очень слаба и задыхалась, но встала с постели, чтобы встретить доктора Уоррена. Видя, как она расстроена этим безумным лепетом, я отвел ее в малую гостиную, где ждала Каролина. Вскоре к нам присоединился доктор Уоррен.

— Грустное зрелище, — покачал он головой. — Все это весьма печально. В истории болезни сказано, что после ранения его лечили от депрессии, но тогда и намека не было на столь серьезное психическое расстройство. Чем оно вызвано? Какая-то утрата? Еще один шок?

В письме к нему я довольно подробно изложил ситуацию. Однако в глубине души мы оба знали: что-то упущено. Молодой и в общем здоровый человек не может беспричинно так быстро деградировать. Уоррен еще раз выслушал рассказ о галлюцинациях, приступах паники и странных отметинах на стенах. Я напомнил о многочисленных заботах землевладельца и хозяина имения.

— Возможно, мы никогда не докопаемся до истинной причины, — резюмировал Уоррен. — Полагаю, вы, как лечащий врач, готовы передать его под мое попечение?

Я подтвердил.

— И вы, миссис Айрес, тоже хотите, чтобы ваш сын перешел в мое ведение?

Она кивнула.

— В таком случае будет лучше забрать его прямо сейчас, хоть я и не собирался этого делать. Я думал, лишь осмотрю его, а через пару дней вернусь с ассистентами. Но мой шофер крепкий парень, а вы, полагаю, согласитесь, что пребывание здесь Родерику вряд ли на пользу. Кажется, он вполне готов уехать.