Маленький нью-йоркский ублюдок

— Да не. Я, типа, сначала степень получу, а потом, может быть,и свалю. Не знаю, мне Нью-Йорк как бы правится. Такого места на свете больше нет, и, ты врубись, у меня ведь со Стефани и все такое — мы вроде как скоро поженимся.

— Я тебе вот что скажу, старик, — не сдавался я. — Я этот город уже видеть не могу. В натуре. В гробу я это все видел. И людишек здешних и улицы грязные ибогадельню эту долбанную. Меня, чувак, все тут уже достало. Сливаться пора.

Я чувствовал, что он меня понял. Видно было, что слушал внимательно, к тому же я говорил простые вещи, но мне показалось, они его никак не затронули.В наши дни люди совсем отвыкли слышать речь, наполненную реальным смыслом. Как же мне это обрыдло.

— Да, я слышу тебя, МДР, слышу, — Крис произнес самую оригинальную фразу, на какую только был способен. Тут в глазах его появился характерный огонек оживления. — Эй! Не хочешь пойти сегодня в «Гантрис»? Я слышал, у них вечеринка, красивые телки, все такое. И напитки бесплатно.

Это был сигнал к моему отступлению. Вот из-за подобной тупости и бессвязного вздора я и ненавижу некоторых людей. Все, о чем сейчас говорят, это бары и доступные девочки. И место, которое он помянул, «Гантрис» — мерзкое заведеньице. Наглухо задраенное помещение, вроде ядерной подлодки, на углу Юнион-Тернпайк и 177-й стрит, где собирались бейсболисты и прочие дегенераты из тренажерных залов. Между прочим, скорее всего они до сих портуда ходят. Я раньше по дурости играл в теннисной команде и помню, как буквально каждую ночь разные орангутаны из спортивных секций ходили туда, напивались в хлам и затевали драки друг с другом, как в первом классе. «Гантрис» рай для подобного дерьма — как раз подходящий для моего колледжа.

Так что я сказал Крису, что в ближайшее время меня в «Гантрисе» ждать не стоит, найду, мол, занятие поинтересней.

— Круто, оторвемся по полной, — ответил он, насмешив меня, поскольку из его реплики следовало, что из всего, сказанного мной, он не понял ни слова. Разговор, длившийся лишь пару минут, прекрасный пример идиотизма, с котором мне приходилось бороться изо дня в день. В большинствеслучаев я разговаривал с людьми не дольше двух минут, но лишь потому, что никто не мог сказать чего-то более или менее зрелого и осмысленного. Вытянуть из кого-нибудь разумный ответ все равно, что рвать зуб.

Я распрощался с Крисом и ушел. Естественно, к долбаной двери мне пришлосьпродираться сквозь ряды теребящих мобильники недоумков. В тот день было холодно, а кампус был как обычно переполнен бездельниками. Разумеется, по пути к Клэппер-холлу, где было следующее занятие, мне пришлось пожать пятнадцать рук пятнадцатью разными способами. Сейчас пожать руку не такое простое дело, как раньше. Теперь это целая наука,в зависимости от того, чью руку жмешь, приходится следовать последним веяниям и нововведениям в области трюков и кручений. Наиболее продвинутые предпочитают сложные, продуманные комбинации.Представляете? Те, кто родился до семидесятых, наверняка считают наше поколение полными долбаками, и они правы, уверяю вас. Сомневаюсь, чтобы хоть кому-то из них приходило в голову, что он доживет до того дня, когда обычное рукопожатие станет старомодным.