Маленький ныряльщик

Необычно тяжело дался мне разговор о необходимости придания крылу профиля "горбиком вверх". Дело в том, что прибавка в подъёмной силе, обещанная законом Бернулли,не так велика, как усилие создаваемое примитивным отражением воздуха от несущей плоскости. Но ничего, уломал. А вот как уговорил выдвинуть верхнюю плоскость вперёд относительно нижней, уже не помню. Знаю, что эта схема называется "парасоль" и устойчива к штопору, но обосновать не могу. Не знаком я ни с теорией планера, ни с теорией штопора. Мне показалось, что к этому моменту я Александра Фёдоровича так задолбал своим всезнайством, что он просто сдался без боя.

***

Не уверен, помните ли Вы, что в Питере я останавливаюсь за городом. В Павловском дворце. И что на заводе Берда знаю многих. И многие знают, что я на короткой ноге с государем. Кроме того, я практически надиктовал отцу авиации проект двухмоторного турбовинтового биплана. Неужели Вы подумали, что после этого я уеду в Севастополь к своим лампам? Нет, это бы походило на подставу. Вот, мол, я сказал, а ты, Можайский, мучайся. Не дядечковое это поведение, а чистый соплячизм. Или подлянка. Питомцы страны советов меня поймут.

Дуняша с сыном снова переехали в элитное жильё в окрестностях столицы и этот никуда не годный Ники частенько встречается с Игнатом, что раздражает меня неимоверно. А я пашу как папа Карло в команде отца мировой авиации. Если Вы не забыли, мастеровой из меня неплохой, да и сын не отстаёт. Каждый узел, каждый стык выделываем с великим тщанием. Игорёха, Варвары Макаровой брат, тоже потомственный столяр, трудится с нами в одной бригаде. Он, вообще-то учится на морского инженера, но Александр Федорович читал им лекции, а он возьми и спроси про то, как продвигаются дела с совершенствованием самолёта. Так что я тут совсем не при чём.

Что-то я всё про людей, да про людей, а ведь ещё про самое главное не рассказал. Про двигатель. Дело в том, что размеры имеют значение. Попросту говоря турбины наши не слишком велики. Если, скажем, для подводной лодки или для торпедного катера с вала удаётся снять примерно полтораста лошадок, то для самолёта вышло около ста шестидесяти -- мы его чуть сильнее раскручиваем. А более крупные размеры нам не по зубам. Не позволяет имеющийся парк универсальных станков обеспечивать нужную точность. А ещё я знаю, что корпус нужно интенсивно охлаждать тем самым воздухом, что потом подогретым пойдет в камеру сгорания -- этот приём в книжках про реактивное двигателестроение описывался, как очень важный. Так вот, реализовать его мы тоже не в состоянии -- нечем организовать нужные полости в жаропрочных деталях. Нет подходящего инструмента.

Это я к тому, чтобы не слишком размечтались насчёт тактико-технических данных будущей машины. Ну и, чтобы не лукавить, добавлю. Страшновато, всё-таки, если скорость окажется слишком высокой. Самолёт-то деревянный, обтянутый лакированным шёлком. Как бы не ободрал его набегающий поток воздуха.

Кстати, после завершения испытаний моторов самолёт мы дособрали и отладили буквально за месяц. А потом некоторое время гоняли на поле под Красным Селом. Тут неподалеку стоит воинская часть, которая не слишком жалует зевак. Так что обстановка была рабочая. Без доделок, конечно, не обошлось, но особых революций не потребовалось. Давали мы сто километров в час на горизонтали и садились на шестидесяти. Горючего хватало на два часа полёта. Но, главное, у нас сразу имелся бомболюк на четыре стопятидесятидвухмиллиметровых снаряда с приделанными стабилизаторами. Бронебойные или фугасные -- в зависимости от задачи. Спросите какой потолок был у нашего детища? А кто его знает? До трёх километров поднимались легко, а лезть дальше никакого желания не было.

Как Вы понимаете, если не брать бомб, горючего можно взять больше. Или отказаться от второго человека в кабине с тем же результатом тоже никто не помешает. Зачем нужен пассажир? Так понятно, что любой из высочайших или светлейших зрителей может пожелать прокатиться. Это -- важный рекламный момент. А, если всерьёз -- машина-то не только экспериментальная, но и учебная. У нас из команды человек десять вполне овладели пилотированием. Да, летали мы действительно много.

Глава 21. Язык мой -- враг мой

Неудобно у меня с Сан Санычем получилось. И всё из-за этого негодного Ники. Да и Игнат по молодости лет не смекнул, что к чему. В общем, повадился цесаревич кататься на самолёте. Благо, их на Красносельской поляне было уже несколько. Ну а Игнат, сами понимаете, дневал там и ночевал. Привечали его авиаторы и летать дозволяли. Так вот и вышло, что обучил он наследника престола российского пилотированию и даже выпустил в самостоятельный полёт.

Закончилось всё очень печально -- этот пацан (я не про Игната) не нашёл ничего лучшего, как приземлиться в парке Гатчинского дворца на глазах у собственной матушки и сестриц. Да не просто так, а ещё и покататься позвал.