Маленький оборвыш

- Это ты так только говоришь, Джимми, - сказала она, - а думаешь совсем другое. Да и правда, ты не можешь меня жалеть: я всегда дурно обращалась с тобой! Ох, уж только бы миновала эта беда, я пальцем тебя больше не трону!

Смиренное раскаяние мачехи еще сильнее растрогало меня.

- Вы мне скажите только, чем вам помочь, я все сделаю, с жаром уверял я ее.

- Помочь-то мне, конечно, можно, милый Джимми, только мне не хочется просить тебя об этом. Вот тебе, голубчик, полтора пенса, трать их, как хочешь.

Щедрость миссис Берк ошеломила меня, и я стал еще больше упрашивать ее сказать мне, как помочь ей.

- Да видишь ли, душенька, - проговорила она наконец, - ты бы мог сказать папе, что я дала тебе денег и послала тебя в аптеку купить для твоей маленькой сестренки лекарства и что ты будто бы потерял эти деньги. Ведь это не трудно, голубчик Джимми?

- А если отец поколотит меня?

- Полно, дружок! Как же это можно? Ведь я буду тут! Я скажу отцу, что на тебя налетел ротозей огромного роста, толкнул тебя, выхватил у тебя деньги и убежал, так что ты ни в чем не виноват. Отец не станет тебя бить, будь уверен! А теперь поди погуляй, купи себе что хочешь на свои полтора пенса.

Я ушел, хотя на душе у меня было неспокойно.

Я нарочно не спешил в этот вечер возвращаться домой, чтобы мачеха успела рассказать отцу историю о потерянных деньгах.

Когда я вошел, отец стоял у дверей с ремнем в руке.

- Иди-ка сюда, негодяй! - вскричал он, хватая меня за ухо. - Куда ты девал мои деньги? Говори сейчас!

- Я потерял их, папа! - проговорил я в страхе, смотря умоляющими глазами на миссис Берк. Я ожидал, что она вступится за меня.

- Потерял? Где же это ты их потерял?

- Да я шел купить лекарство для Полли, а большой мальчик наскочил на меня и вышиб их у меня из рук.

- И ты думаешь, я поверю твоим россказням! - вскричал отец, бледный от гнева.

Меня не особенно удивило недоверие отца, но я был просто поражен, когда мачеха вдруг проговорила:

- Да, вот он и мне сказал такую же неправду. А спросите-ка у него, Джемс, где он шатался до сих пор и отчего у него масляные пятна на переднике?

На моем переднике действительно были пятна от жирного пирожка, которым я полакомился за свои полтора пенса.

- Ах ты, дрянной воришка! - закричал отец. - Ты украл мои деньги и угощался на них!

- Да, я думаю, что это так, Джемс, - сказала подлая женщина, - и я советовала бы вам задать ему хорошую порку.

Она стояла тут, пока отец стегал меня до крови толстым кожаным ремнем. Насколько было возможно, я прокричал ему всю историю о деньгах, но он не слушал меня и бил, пока рука у него не устала. После порки меня заперли в темную комнату и оставили там до ночи. О, как возненавидел я мачеху! Я был так взбешен, что почти не чувствовал боли от кровавых рубцов.

Отец слепо верил этой лукавой обманщице и требовал, чтобы я любил ее, как родную мать. Раз вечером он пришел вместе с каким-то молодым человеком и послал меня за бутылкой рома. Когда я принес ром, гость налил стаканы и стал пить за здоровье отца и мачехи и желать им всякого счастия. Меня это нисколько не интересовало, и я уже собирался уйти вон из комнаты, когда отец остановил меня.

- Поди сюда, Джим, - сказал он. - Видишь ты, кто это сидит на стуле?

- Конечно, вижу, - отвечал я. - Это моя мачеха, миссис Берк.

- Не смей называть ее мачехой. Она тебе не мачеха! крикнул отец.

- А кто же она?

- Она тебе мама, вот как ты должен называть ее! И ты должен любить ее, как родную мать, Поди поцелуй ее сию же минуту.

В словах отца не было ничего особенно печального, но, услышав их, я принялся горько плакать.

- Скажите, пожалуйста, чего этот негодяй хнычет? - закричал отец.

- Оставь его, друг мой, - вмешалась мачеха. - Он ужасно упрямый мальчишка... Да ведь ты и сам знаешь, какой он дрянной!

Я заплакал еще сильнее, потому что я очень любил мою покойную мать, и мне было больно называть скверную, лживую женщину матерью.

Отец рассердился и ударил кулаком по столу.

- Полно, не нападайте на мальчугана! - сказал гость. Сколько ему лет, Джемс? - обратился он к отцу.

- Седьмой год.

- Э, так ему, пожалуй, скоро придется самому себе хлеб зарабатывать.

- Еще бы, еще бы! Давно пора! - затараторила мачеха. Вон какой большой мальчишка! Пора зарабатывать деньги. Довольно бездельничать.

- Да ведь он и так работает, - недовольным голосом заметил отец, - он целые дни нянчит Полли.

- Ну, уж работа! Сидит себе с милой крошкой на руках, а то бросит ее да играет с мальчишками.

- А я вам скажу, - решительным голосом произнес гость, что нет хуже на свете работы, как нянчить ребенка! Меня самого заставляли заниматься этим милым делом, но я бросил его при первой возможности, хотя мне после этого пришлось взяться просто за лаянье.

При этих словах добрый гость сунул мне тихонько в руку пенни.

Мне ужасно хотелось скорей улизнуть, чтобы прокутить свои деньги, и я перестал обращать внимание на разговоры больших.