Маленький отель на Санторини

Мои щеки вспыхивают от стыда, а Стефанос отворачивается к морю и отвечает на звонок. Его разговор с отцом явно не из приятных. До меня доносится резкий, властный голос отца, который явно привык командовать. Стефанос вяло огрызается в ответ и первым прекращает разговор. А затем, внезапно для меня, с силой размахивается и бросает телефон в море.

Я громко ахаю. Стефанос поворачивается ко мне и горько усмехается.

– Ты жалеешь, что не знала своего отца. А я жалею, что знаю.

Он выглядит таким расстроенным и несчастным, что я подхожу к нему и крепко обнимаю, чтобы утешить. Я не жду, что Стефанос будет со мной откровенным, просто сочувствую тому, что его отношения с отцом не сложились, но он внезапно начинает говорить:

– Я единственный сын, и отец ждет, что я продолжу семейный бизнес. Другие варианты моего будущего даже не обсуждаются. Я с детства любил рисовать, и учителя говорили, что у меня есть способности. Но отец даже слышать об этом не хотел. Вместо художественной школы я поступил на экономический факультет – как хотел отец. Но никогда не прекращал рисовать, а отучившись, поработал на отца и понял, что это не мое. Я сказал отцу, что буду художником. Бросил все и приехал сюда. Но он звонит мне каждый день и требует вернуться… Теперь больше не будет.

Стефанос усмехается, глядя на море, куда швырнул свой мобильник.

– Как ты теперь без телефона? – спрашиваю я.

– Свободно! – весело отвечает он. – Теперь отец меня не достанет.

– А твоя мама?

Стефанос мрачнеет:

– Мама всегда на стороне отца. Не на моей.

– Мне жаль…

– Не будем, – он мотает головой с черными кудрями, а я думаю о том, что эта прическа наверняка тоже знак неповиновения.

– Мне трудно представить тебя в деловом костюме, где-то в офисе, – признаюсь я.

– Ты бы меня не узнала, если бы увидела, – он смеется.

– А что у вас за семейный бизнес?

Улыбка резко сползает с его лица, и Стефанос снова замыкается.

– Если не хочешь – не говори, – поспешно добавляю я.

– Ритуальные услуги, – похоронным голосом отвечает Стефанос.

Я прыскаю, решив, что он шутит. Но парень остается серьезным.

– Ты серьезно? – поражаюсь я.

Меньше всего на свете я могу представить жизнелюбивого и веселого художника продающим гробы и организующим похороны.

– Теперь ты понимаешь, почему я сбежал? – мрачно спрашивает Стефанос. – И пожалуйста, давай больше не будем возвращаться к этой теме.

Я киваю. Мне и самой неохота вникать в тонкости похоронного бизнеса по-гречески.

Небо над нами окончательно темнеет, и на нем зажигаются звезды.

– Мне пора, – Стефанос собирает свои вещи и картину.

Если у него и были какие-то романтические намерения прежде, то после разговора с отцом и откровений со мной, ему хочется побыть одному. Я провожаю его и запираю дверь.

Взяв со стойки телефон, вижу пропущенные сообщения от Кирилла. Он интересуется, как прошел мой день и когда я возвращаюсь домой. Вместо того, чтобы написать в ответ или перезвонить, я отключаю телефон. Выбросить его с террасы в море у меня не хватит духу, но сегодня мне тоже хочется побыть вне зоны доступа.

Глава 17

Оценщик появляется ровно в полдень. Это серьезная девушка всего на пару лет старше меня. Она одета в строгий бежевый костюм – пиджак и юбку, как будто прямиком телепортировалась на остров из делового центра Афин. Ее гладкие темные волосы забраны в высокий хвост, а из-под прямой челки на меня смотрят огромные карие глаза.

– Анна Дракулис, – представляется она и продолжает на превосходном английском. – Меня прислал господин Спирос Воскопулос, чтобы оценить стоимость отеля.

– Проходите, – приглашаю я. – Я Вероника.

Анна с вампирской фамилией деловито обходит рецепцию, никак не выражая своих эмоций. Затем с таким же непроницаемым видом осматривает террасу с лучшим видом на Санторини, удержавшись от восторгов, и сухо комментирует:

– Расположение хорошее, вид на кальдеру увеличит стоимость жилья.

Затем мы спускаемся вниз, я показываю ей обветшалые пустые номера. Анна молча обходит их, не задавая вопросов, почему отель выглядит так. Затем я показываю ей бабушкин дом-пещеру, который тоже входит в мое наследство.

– Что ж, мне все ясно, – сухо бросает Анна. – Где мы можем поговорить?

Я приглашаю ее обратно на видовую террасу, где стоят столик и два кресла.

Анна присаживается.

– Что ж, Вероника, у меня для вас есть хорошая новость и плохая. С какой начать?

Я нервно сглатываю.

– Давайте с плохой.

– Перед поездкой сюда я посмотрела фотографии отеля на сайте, и на них он выглядел гораздо лучше, чем в реальности. Предварительно я оценила его в семьсот тысяч евро…

– Во сколько? – севшим голосом спрашиваю я, стараясь выглядеть не слишком шокированной.

– Но это с учетом ремонта, а сейчас отель выглядит намного хуже и стоит не больше шестисот тысяч вместе с домом-пещерой.

Я окончательно перестаю что-либо понимать.

– Вы сказали, это плохая новость?

Если плохая новость в том, что мое наследство стоит примерно шестьсот тысяч евро, то какая же хорошая?