Маленький памятник Эпохе прозы

О, про "держать лицо" я отлично понимаю! Но для этого нужна многолетняя сноровка и тренировка, чтобы получалось само собой.

- Ошибка, - твёрдо сказала я в трубку. - Это, безусловно, ошибка. Вот увидите, всё образуется, я уверена.

- Белочка... - Алла Андреевна, сильная, добрая, весёлая женщина плакала отчаянно и безнадёжно, но изо всех сил сдерживая голос, тихонько, чтобы её не услышали ни Виталик, ни уснувшая Вера. - Это, видимо, от папы у неё. Он ведь умер от того же.

- Алла Андреевна, у меня теперь есть мобильный телефон, запишите номер! И звоните всегда, когда нужно. Умоляю, держите меня в курсе. Эм... ну, вообще-то я теперь буду звонить постоянно.

- Да-да, сейчас запишу... У Верочки тоже есть, я тебе дам номер. Как раз с него она в последний раз позвонила домой, когда ей стало нехорошо около метро. Она шла с работы и вдруг... Сейчас возьму ручку, погоди.

Пока Алла Андреевна ходила за ручкой и бумагой, я стояла, прижавшись лбом к стене и закусив до крови нижнюю губу. Где я была последние два месяца? Интернет, Париж... Почему так выходит? Почему мы умудряемся исчезать из жизни дорогих нам людей именно тогда, когда они нуждаются в помощи? Как мы смеем не реагировать на что-то явно не то - они, близкие наши, уходят в "подполье", отказываются от встреч, не звонят. А мы беспечно продолжаем делать вид, что ничего не происходит, наслаждаемся общением с Америкой, едем в Париж кайфовать.

Почему я пишу "мы"? Какие такие "мы"? Пытаюсь, обобщая, разделить ответственность со всем миром? Не выйдет, голубушка. Не "мы", а "ты". Я. Это я "забила" на милую мою подругу, вдруг ставшую часто хворать и кукситься, я нашла утешение в иных удовольствиях. Хреновый я друг. Очень хреновый.

На следующий день, сразу после работы, я рванула к Вере.

Она лежала в кровати, обложенная книжками, исхудавшая, в лице ни кровинки. Вера ужасно мне обрадовалась, мы крепко обнялись.

- Ты чего удумала? - делано весёлым голосом спросила я. Лицо моё не выдало все те чувства, которые я испытывала, глядя на тяжело больную подругу. Вера всматривалась в меня, явно пытаясь найти, как в зеркале, отражение того, как она нынче выглядит.

- Да вот, представляешь...

Вера вопросительно посмотрела на Аллу Андреевну, стоявшую рядом и не сводившую глаз со своей дочечки, улыбаясь и приговаривая: "А кто к нам пришёл, а кто Верочку навестил!" Будто Вера совсем маленький ребёнок.

- Мамуль, можно мы с Белкой пошепчемся?

- Конечно-конечно! - спохватилась Алла Андреевна. - Я пока чайник поставлю, вкусняшки организую. Ой, Белочка, мы-то ужинали, а ты, небось, голодная?

- Упаси бог! Только чай с сахаром, больше ничего не хочу!

- Хорошо, будет сделано! - и, странно семеня, будто совсем старушка, Алла Андреевна быстро вышла из комнаты. Вообще-то и мама Веры здорово сдала - постарела, плечи повисли, вокруг глаз появилось жуткое количество морщин... видимо, она много плакала.

- Умираю, - буднично сказала Вера, когда за мамой закрылась дверь.

- Офигела? - зашипела я с неподдельным гневом. - Ещё и диагноза толком нет, и лечиться даже не начала, а уже умирает она!

- Тихо ты. Это я только тебе говорю. И диагноз будет, и лечение - всё будет. Но я чувствую, понимаешь?

- Тебе просто плохо. Помню, я траванулась какой-то дрянью в кафе, сутки блевала, так тоже была уверена, что это всё, конец, из меня уже, пардон кишки через рот выходят. Когда хреново, всегда так кажется.

- Нет... ну, ладно... пусть так. Скоро пойдём к какому-то светиле, он всё подтвердит, вот увидишь.

- Хорошо, допустим. Подтвердит. Но это лечится! Понимаешь ты - лечится! Не ты первая, не ты последняя. Я уже изучила энциклопедию - пара-тройка химиотерапий и будешь, как новенькая.

- А некоторые не выдерживают химиотерапий, - заметила Вера.

- Да? А некоторые от гриппа умирают, слыхала про такое? Или от аппендицита. А у нас в доме лет десять назад один мужик в столовой подавился супом и умер. Какой вывод сделаем?

- Больше никогда не будем есть суп на всякий случай, - улыбнулась Вера.

- Вот именно. Давай прекращай киснуть, лечение будет не самое приятное, но ты всё преодолеешь, а мы все будем держать тебя за руку. За две руки.

- За три - если считать маму, Виталика и тебя, - совсем развеселилась Вера.

На пороге возникла Алла Андреевна и просияла, увидев смеющуюся дочь.

- Белочка, солнышко, развеселила царевну-несмеяну! Вам чай сюда подать или...

- Ну, ещё чего! - возмутилась Вера. - Я встану и пойдём на кухню, - она решительно откинула одеяло. Из-за спины бабушки выглянул Виталик:

- Ура! Мама встанет и будет с нами чай пить! - закричал он.

Выходит, она уже давно не вставала? Почему я не пришла к ней раньше? Кто-нибудь её навещал?

За чаем с пряниками я спросила про её нынешних и моих бывших коллег с радио.

- Да я ж особенно ни с кем, кроме тебя, не сблизилась там, - вздохнула Вера. - Они знают, что болею, но я не уточняла...

- Ты уже почти месяц болеешь.