Маленький памятник Эпохе прозы

Разумеется, это удешевляло работы, как и мой отказ от маленькой сауны, включения электричества по хлопку в ладоши, озонирования помещений специальными устройствами...

- Вы серьёзно? - хохотала я. - Это предгорье! А вы про озонирование.

- Ты молодец, - одобрял Юра. - Мало кто отказывается нынче от этой фигни.

Наконец, расскажу то, про что нельзя говорить походя, не выделяя произошедшее среди прочего. Это не техническая деталь закрутившегося процесса, а огромное событие, определившее многое в моей, и не только моей, жизни, событие знаковое и удивительное.

Вовсю обустраивался мой (уже мой!) домик, со свистом продалась родительская квартира, которая ушла за баснословные, чумовые деньги - спасибо тебе нефтяное безумие! В одиночестве я оплакала отчий дом, просидев там два часа. Успокаивала себя словами "жизнь идёт, жизнь всегда движется вперёд!"... вернее, пыталась успокоить. Слёзы жгли грудь и рвались наружу, требуя от меня кричать и рыдать. Всё же долгие годы тренировки самообладания помогли мне не дойти до этого. Хотя рядом не было никого, и я могла себе позволить. Но не хотела. Провожать прошлое надо без истерик, с любовью к нему и с уважением, а не воплями и слезами, будто происходит что-то ужасное. Просто одна эпоха сменяет другую... Как же жарко в груди... в глазах... как трудно...

А через пару дней к нам с Сонечкой приехала в гости Нина. Дорогая моя Нина, как всегда, с подарками и ватрушками собственного изготовления. Ещё одна боль моя. Вот как не заплакать в этом случае, не представляю.

- Нина, - начала я, когда, наигравшись с Сонькой и уложив её в четыре руки спать, мы сели пить чай. - Нина, милая! - ей-богу, у меня не поворачивался язык! И голос сел - я откашливалась.

- Белочка, что-то случилось? - и Нинин взгляд - такой встревоженный!

На секунду зажмурившись и переведя дух, я всё рассказала - быстро, скороговоркой, чтобы поскорей отделаться от этого кошмара. Хотя кошмар ещё только предстоял.

Нина молчала. Смотрела прямо перед собой и молчала, положив руки на колени, как ребёнок.

- Как же так? - наконец, тихонько спросила Нина. - Ты опять уезжаешь? Только теперь... точно навсегда?

Её "точно навсегда" прозвучало по-детски беззащитно. Я крепко, до боли, сцепила под столом ладони.

- Ниночка, но ведь теперь нет никакого "навсегда"! Мы будем не на другой планете, ты обязательно приедешь к нам в гости! Есть интернет, телефон, СМС, наконец.

- Я не хочу, - её глаза наполнились слезами, и я подумала, что всё-таки не выдержу. - Я так не хочу.

Почему она говорит, как маленькая, обиженная, несчастная девочка? Наверное, она так себя и ощущает. И ещё чувствует абсолютное бессилие в этой ситуации. Как ребёнок среди взрослых, которые за него принимают все решения.

Потом был ужас. Нине стало нехорошо, пришлось её уложить, капать ей успокоительное, не разрешать вставать, потому что она всё время порывалась:

- Да всё в порядке, Белочка, я встаю, я в порядке, - она резко поднималась и тут же обратно заваливалась. А у меня дома даже не было прибора для изменения давления! Я ужасно испугалась.

Вдруг она вскочила и бросилась в туалет. Я слышала, что её вырвало. Что ж за кошмар-то! Не выдержав, я разревелась.

Потом были объятия... Я дала Нине деньги на такси, она отказывалась, но я настояла. Нина ушла, а я порыдала на кухне, пока не проснулась Сонька.

Но дальше случилось кое-что чрезвычайное. На следующий день Нина позвонила, и трубка сказала её глухим, севшим голосом:

- Я всю ночь не спала. Мне надо с тобой поговорить.

- Да, Ниночка! Я слушаю! - моей руке стало больно - так зверски я стиснула трубку.

- Нет, мне надо лично. Когда я могу приехать... когда ты будешь... одна?

- Да хоть сегодня, Юра сказал, что вернётся не раньше полуночи.

- Хорошо.

Думала, что опять будут слёзы и истерика, ждала Нину с ужасом, потому что, с одной стороны, я ничего не могла изменить, с другой - мне было жалко её до смерти! И расставаться мне с ней хотелось так же, как и ей со мной. Она стала дорогим мне и близким человеком. В каком-то смысле... в каком-то смысле, почти заняла мамино место.

Нина пришла бледная - ни кровиночки в лице. При этом дрожала, как в ознобе. Забыв снять куртку, она стремительно прошла в гостиную и села на стул - пряменько так, на краешек, будто ожидая, что её в любую минуту прогонят. Я поплелась за ней, не решаясь сказать про куртку. Нина сразу заговорила.

- Я не спала всю ночь. Думала и считала. Значит, так...

Дальше начался бред сумасшедшего. Нина придумала, что прямо со следующей недели уйдёт на пенсию, хотя её никто не гонит, но возраст уже позволяет. Свою трёхкомнатную квартиру она оставит сыновьям, пусть как хотят, так и делят. Но у неё ещё есть дачка-невеличка, целых восемь соток. Она узнавала, сколько в близком Подмосковье стоит земля. Это прекрасные деньги! И спрос на направлении по Можайскому шоссе да всего в пятнадцати километрах от МКАДа - высоченный. Тем более, что всё подведено - газ, электричество, вода. Словом, "невеличка" улетит только так! И за хорошие десятки тысяч долларов.