Маленький памятник Эпохе прозы

Но тогда мне сделалось зябко от мысли, что про последние пару лет жизни Люды я в самом деле не знаю ничего. Что я слышала от неё, когда мы болтали по телефону или виделись? Вопросы, вопросы - обо мне, о моей работе. Иногда какие-то короткие рассказы про учёбу. И всё! Ах, да! Брат Женя отбыл в Штаты, получив грант как талантливый и перспективный математик. Вроде закрепился там. Кажется, собирался жениться...

- Кстати, как Женя? Женился на американке?

- Молодец, что вспомнила. Да, женился. Мы ездили на свадьбу.

- Когда?

- Год назад. Всего на неделю получилось, коротко так... обидно. Я даже не успела никому рассказать, - Люда покусала губы в нерешительности, но всё же твёрдо произнесла: - И женился Женька не на "американке", как ты подчеркнула, а на любимой женщине Клариссе.

- Кончай. Я не то имела в виду.

- Да ладно, не ты одна, все думают одинаково. А я уже, между прочим, тётя! У меня теперь есть племяшка по имени Рути!

- Ух ты! Здорово! - искренне порадовалась я. - Поедешь к ним в гости? Надо же новую родственницу понянчить.

- Ну да... вот мы и подошли к главному. То есть, к моему главному. Все хотели чем-то поделиться, но у Марины как-то неудачно вышло.

- Прекрати! И так тошно. У тебя-то что случилось?

Что ещё там у Людки? Роман с женатиком? Несчастная любовь без взаимности? Или тоже, не дай боже, беременна? Какого чёрта я так мало интересовалась Людкиной личной жизнью? Она всегда была закрытой в этом смысле для всех, даже для нас с Маринкой. Зачехлённая личность, даже немного человек в футляре. На её лице легко читаются эмоции, она общительная, а что, в сущности, я про неё знаю?

- Вот, хотела вам рассказать, - вздохнула тем временем подруга, - но вас разве переорёшь.

- Ну же, не томи!

- Я уезжаю, - выдохнула Людка. - Мои статьи попали в научные журналы в Штатах, и мне выделили грант. Еду скоро туда учиться, прямо в объятия к Жене, Клариссе и Рути. Вот!

- Полагаю, навсегда, - присутствие духа и умение "держать лицо" были необходимы, как никогда.

Людка дёрнула плечами, разглядывая через стекло московскую улочку на задворках праздника.

- Не знаю. Как сложится. Женька танцует от счастья, говорит, что моя жизнь сделана, что мы с ним больше не расстанемся... и родителей перетащим в скором времени. Он уже всё распланировал, во всём уверен, всё ему ясно.

- А тебе?

Люда помедлила с ответом.

- Нет. Мне - нет. К примеру, не знаю, смогу ли вот без этого? - она подбородком показала на улочку. Я взглянула на пейзаж за окном.

- И что ты тут видишь такого, от чего невозможно оторваться и чего не найдёшь в любом другом мегаполисе?

- Ты смотришь взглядом человека остающегося. А я... Поверь, это очень разные взгляды. Мы сейчас видим разное, понимаешь?

- Не очень.

- Ну да... с чего бы, - у Людки дрогнул подбородок. - И вот как с тобой, дурой, расстаться? - она смотрела на меня мокрыми глазами. - Хорошо хоть одна идиотка уже сбежала, теперь моя очередь реветь, - подруга зашмыгала носом, зажмурив глаза и уткнулась лбом мне в плечо. Я уловила знакомый и родной чуть горьковатый аромат её густых волос, как обычно, собранных в высокий хвост. Это перебор: Маринкина история и истерика, Людкин отъезд и её слёзы. Людка разнюнилась? Конец света приближается, теперь это очевидно.

Мне тоже хотелось плакать. Даже выть.

- Что ж вы делаете, девчонки? Куда ж вы все... - выдавила я из себя. Великая утешительница!

Так мы и сидели, замерев, два соляных столбика.

- Тебе надо успеть драпануть до президентских выборов, - в конце концов, всхлипнула я. - А то ведь неизвестно, как оно повернётся.

- Ай, брось, - вздохнула Людка. - Ничего не случится. Не слушай свою Полину-на-баррикадах. Да и я намного раньше уеду, намного...

- Маринка к тому времени уже, наверное, родит или почти родит. В смысле - когда мы тебя провожать будем.

- Значит, она не будет провожать.

- Спятила? Или ты про её Лёшеньку ещё худшего мнения, чем я?

- Да нет... Просто... ну, куда с малышом или с огромным пузом тащиться с Рублёвки...

- Так её же привезут в Мерседесе. Туда и обратно. И няньки у неё будут наверняка, кроме того, есть Маринина мама, если её в дом пускают, конечно.

- Ну, бабушку-то пустят, я уверена!

- Тем более.

- Белка... что мы несём? О чём мы говорим?

- О том, что ты скоро уезжаешь. А Маринка уже уехала.

Я хочу плакать, горько плакать.

РАЗГОВОР С ЛЮДОЙ ПРО ДЕМОНА... И НЕ ТОЛЬКО

Некоторое время спустя мы с Людкой встретились только вдвоём. Замёрзнув, гуляя по промозглой Москве, пришли отогреваться ко мне домой и уютно расположились с чашками горячего чая в комнате. Я размякла в тепле, расслабилась, и мне вдруг взбрендило рассказать подруге про медвежонка-Демона, про страх перед свадьбой, про рыдание на розовом кафеле - в общем, открыться. Я этого больше не стеснялась. Или время пришло. Нет, не знаю, почему и зачем, но захотелось - и всё тут.

С каким интересом Люда слушала меня!