Маленький портной и шляпник

Пойти в полицию - он бы не осмелился. Написать - он бы тоже не решился: письма остаются и могут навлечь неприятности. И вот просто чудом главный начальник, представитель порядка, закона, сам в некотором роде предлагает прийти к нему.

- По случаю траура я делаю костюм за сутки, - сказал он, потупив взгляд.

- Тогда допустим, что это траур по шести старушкам, и сшейте мне так же быстро. Я почти ничего не захватил с собой из Парижа, а из-за этого дождя оба моих костюма в ужасном виде. У вас-то хоть есть чистошерстяное сукно?

- Для вас будет лучшее альбефское сукно.

Господи! Как быстро работала мысль маленького портного! Возможно, давали себя знать четыре стакана белого вина? Ну и пусть! Он заказал пятый, и его голос прозвучал уверенней, чем обычно. Сейчас произойдет чудо. Вместо того чтобы возвращаться домой одному - разве не умирал бы он от страха при мысли о господине Лаббе, минуя темные уголки улицы де Премонтре? - он пойдет вместе с комиссаром, чтобы снять с него мерку. И наконец-то у себя дома, за закрытыми дверями...

Чудесно, негаданная удача. Он получит вознаграждение. Двадцать тысяч франков! Ничем не рискуя!

- Если у вас найдется пять минут, зайдемте ко мне, это совсем рядом...

Его голос слегка дрожал. Бывают удачи, на которые надеешься, не очень-то надеясь, если ты Кашудас и на протяжении веков привык к злым шуткам судьбы и к пинкам под зад.

- ...Я сниму с вас мерку и обещаю, что завтра вечером в это же время...

Как прекрасно воспарить таким образом! Все препятствия преодолены. Все устраивается, словно в волшебной сказке.

Люди, которые играют в карты... Славная физиономия Фирмена - в такие мгновения у всех славные лица, - который наблюдает за игрой... Шляпник, на которого стараешься не смотреть...

Комиссар пойдет... Они выйдут вместе... Прикроют дверь в мастерскую... Никто не может услышать...

- Послушайте, господин комиссар, убийца - это... Хлоп! Достаточно одной коротенькой фразы, чтобы все разрушить.

- Это не горит...

Ему, комиссару, тоже хочется сыграть в белот, и он знает, что, как только партия закончится, кто-нибудь уступит свое место.

- Я зайду к вам завтра утром... Вы, наверное, всегда на месте?.. К тому же по такой погоде...

Конечно, прекрасная сказка пошла прахом. А ведь все было так просто! Но завтра утром Кашудас, возможно, будет мертв. Его жена и дети не получат эти двадцать тысяч франков, на которые он имеет право.

Ибо он все больше понимал, что имеет на них право. Он сознавал это. Он взбунтовался.

- Если бы вы зашли сегодня вечером, я мог бы воспользоваться...

Не получилось. Шляпник, наверное, смеялся. Партия как раз закончилась, и страховой агент уступил место комиссару Мику. Комиссары не должны иметь право играть в карты. Комиссары должны понимать с полуслова. Не может, однако, Кашудас умолять его снять мерку сегодня.

Как же теперь уйти? Обычно он оставался в "Кафе де ла Пэ" не больше получаса, иногда чуть дольше, но ненамного. Это его единственное развлечение, единственная роскошь, которую он себе позволял. Затем он возвращался домой. Детвора в полном сборе: младшие вернулись из школы и устраивают адский шум. Дом наполнен запахами кухни. Дольфина - у нее до смешного французское имя, хотя она едва изъясняется на этом языке, - кричит на малышей пронзительным голосом. А сам он шьет долгими часами у себя на антресолях, за своим столом, приблизив лампу к шитью...

От него плохо пахнет, ему это прекрасно известно. От него исходит запах чеснока, который они дома потребляют в большом количестве, смешанный со специфическим запахом шерсти, с которой он работает. Были люди в "Кафе де ла Пэ", которые отодвигались, когда он подсаживался к столику завсегдатаев.

Не по этой ли причине комиссар не пошел с ним сейчас же? Если бы только кому- нибудь было с ним по пути! Но всем, кто находился здесь, надо в сторону улицы дю Пале. Все сворачивали налево, тогда как он должен был свернуть направо.

Вопрос жизни и смерти...

- То же самое, Фирмен...

Еще стакан белого вина. Он так боялся, что шляпник выйдет за ним следом! Потом, уже сделав заказ, он подумал, что если шляпник выйдет первым, то, вероятно, для того чтобы устроить ему засаду в каком-нибудь из темных уголков улицы де Премонтре.

Уйти раньше - опасно.

Уйти после - еще опасней.

Но не мог же он, однако, оставаться здесь навсегда?

- Фирмен...

Он пребывал в нерешительности. Он знал, что делает это напрасно, что будет пьян, но он уже не в состоянии поступить иначе.

- То же самое...

Не на него ли станут смотреть с подозрением?

МАЛЕНЬКИЙ ПОРТНОЙ ПРИСУТСТВУЕТ ПРИ КОНЧИНЕ СТАРУШКИ

- Как Матильда?