Маленький Сайгон (ЛП)

— Лючия не смогла прийти, поэтому и послала своего брата-близнеца-придурка, — проговорил Берк. Он улыбался, потягивая пиво. — У нее встреча с какими-то сенаторами в Вашингтоне. Ну и расстроилась она, что не может быть здесь, доложу я вам.

Фрай заметил, что о Лючии Парсонс начинают говорить почти с благоговением. Она совершила десятки вылетов в Ханой на переговоры о пропавших без вести — и каждый раз об этом вовсю трубили в печати. Очевидно, Ханой нарывался на грубость. Ходили слухи, что она присматривает себе местечко в Конгрессе и что Комиссия по пропавшим без вести служит своего рода трамплином. Фрай однажды видел ее по телевизору. Она была яркой, членораздельной, прекрасной. Берк, несмотря на ковбойскую шляпу, выглядел таким же смуглым симпатягой.

— Здесь собралось много хороших людей, — сказал Беннет. — А вон там сидят плохие мальчики.

Он кивнул на столик в углу, окруженный молодыми мужчинами с прилизанными волосами. Кричащая одежда, бегающий взгляд, легкая надменность в их лицах.

— Гангстеры. Из банды «Граунд Зеро». — Беннет наклонился ближе к Фраю. — Справа от тебя Эдди Во, их главарь. А что за парень в темных очках, я не знаю.

Фрай понаблюдал за тем, как Эдди Во и Темные очки наливают себе пива со льдом, подносят ко рту зажигалки, с деланным энтузиазмом строят глазки молоденьким женщинам.

— Они не плохие, — вступился Нгуен Хай. — Энергию надо направлять. Они не доставляют хлопот, пока не появятся «Смуглолицые». «Граунд Зеро» и «Смуглолицые» — это как спички и газ.

Официант возвратился с подносом напитков. Фрай пригубил из своего стакана и стал наблюдать за сборищем, заметив, что Эдди Во возится с аудиокассетой. Магнитофон стоял рядом. Фрай наклонился к нему и спросил:

— Хромдиоксидная лента?

Во поднял сердитый взгляд.

— Пять баксов отдал, а она уже спуталась.

Фрай пожал плечами. Тут свет притушили. В зале поднялся коллективный ропот, головы обратились к сцене. Мисс Дни Сайгона оглянулась на Фрая. Она отвернулась раньше, чем он успел улыбнуться. Вышел оркестр: худенькие вьетнамцы в костюмах французского покроя. Вслед выступили певицы бэк-вокала, все в белых аодаях, все очаровательные. Загремели барабаны, заухали басы. Бэк-вокал молчал, девушки потупили взгляды. Гитарист постучал по микрофону. Беннет поудобней устроился на стуле, улыбаясь от предвкушения. Кто-то помахал ему, и Беннет махнул в ответ.

Ли выплыла на сцену и стала в центре светового пятна. Ее черные волосы сияли сквозь чад, висевший в зале. Пурпурный аодай был туго перетянут на талии, шелковые брюки широки, текучи. Фрай чувствовал, как Беннет постукивает по столу ладонью, все быстрей и быстрее. Ли взяла микрофон. Сценический свет сосредоточился на ее улыбке, зажег искорки в ее глазах, она обвела взглядом толпу и нашла Беннета. Ли протянула руку, и луч прожектора перенесся на их стол.

— За моего мужа, — услышал Фрай ее голос. — И за его брата. С днем рождения вас, родные.

Затем свет опять переместился на Ли, и оркестр заиграл вступление к первой песне. Фрай наблюдал за Эдди, по-прежнему сражавшимся с провинившейся кассетой. Темные очки смотрел на сцену, очевидно, поглощенный происходящим. Ли поднесла микрофон ко рту, и первые рулады ее голоса достигли зала так же просто, как пена ложится на песок. Фрай в восторженном неведении внимал словам, слетавшим с губ Ли на ее родном языке: веселым, ритмическим, утешным. Ким придвинула свой стул поближе и переводила во время пауз:

Когда все обратилось в ночь,
И листья упали с черных ветвей,
Я не один, со мной моя песня
О тебе, мой брат, мой любимый…

Фрай наблюдал за тем, как свет играет на улыбающихся губах Ли и на ее расшитом кружевом аодае. Руки Беннета были скрещены, лицо сохраняло выражение простодушного удивления. Доннел Кроули постукивал стаканом в такт, а Нгуен Хай задумчиво посасывал сигарету. Ким опять наклонилась ближе, обдавая своим сладким дыханием щеку Фрая.

Когда жизнь моя — сплошное желанье,
И небо рыдает печальным дождем,
Я знаю, что нет тебе конца,
Мой брат, мой любимый…

Фрай сумел расслышать, как Эдди Во захихикал между мягко пропетыми строками.

— Всего одну ночь с ней в моей постели, — сказал он. — Я не был бы ей братом!

Темные очки ответил:

— Стэнли будет тебя ревновать.

— Стэнли… Лай кай! Чертова пленка!

Ли закончила песню нотой столь высокой и чистой, что Фрай испугался за свою рюмку с водкой. Она поклонилась, черные волосы каскадом хлынули вниз. От силы аплодисментов завеса дыма, казалось, поднялась к самому потолку. Беннет метнул в Чака гордый взгляд, лишь только прожектор вновь выхватил их столик из тьмы.