Маленький секрет

Наконец все линии были заняты, и Анна могла передохнуть. Она видела, как Шон мотнул головой, откидывая назад упавшую на глаза челку. Она слушала, как он распутывает тугие узелки чужих жизней.

— Все мы хоть раз в жизни да задумываемся о самоубийстве, правда, Шон? — спросила Пэмми. Ее голос выражал сочувствие. А может быть, Анне только так показалось из-за того, что их разделяло стекло.

— Не знаю. Разве это так?

— Знаете, мне уже легче, — сказала Клэр, — просто оттого, что поговорила с вами.

— Клэр, тебе, должно быть, очень больно, даже…

— Очень больно, Клэр, — вмешалась Пэмми. В ее голосе слышалась усталость. — Но директор студии убьет меня, если мы с вами не прервемся на рекламную паузу. Ты сможешь подождать?

— Да, — ответила Клэр.

— Хорошо. Ой, нет.

Майк, стоя напротив Пэмми, провел пальцем по горлу, затем показал на часы и одними губами прошептал: «Новости».

— Ну что же, Клэр, я надеюсь, мы действительно смогли тебе помочь, — сказала Пэмми. — Я просто не сообразила: оказывается, у нас уже почти не осталось времени, а я не смогу совершить чудо за оставшиеся пять секунд. Мне требуется чуть больше времени. Клэр, миленькая, держись. Помни, что жизнь — как кожаные туфли: стоит их только почистить, и они опять засверкают, как новые. А если за ними не ухаживать, они быстро сносятся. А мы встретимся с вами завтра и попробуем взглянуть на проблему немного с другой стороны. В этом нам поможет доктор Шон Харрисон, наш особый гость, который будет с нами весь сентябрь.

После окончания передачи ее обсуждение длилось больше трех часов. По мнению Анны, оно больше походило на приватную беседу, вынесенную на публику, так как Пэмми с Майком обсуждали троих нынешних кавалеров Пэмми. Когда Анна сообщала итоги этого «совещания» Мирне, ей удалось выразить их всего лишь в двух фразах:

ПЭММИ, ведущая: «Не было ни одного хорошего звонка. Помните, у нас развлекательная программа».

МАЙК, продюсер: «Слишком много звонков по поводу депрессии. Депрессия у нас была в прошлом месяце».

— А ты еще меня спрашиваешь, почему я отказываюсь работать в офисе? С высшим ли ты образованием или без образования вообще — роли не играет, — мрачно заключила Мирна, уминая последнее яблоко из запасов Анны. — И тех и других запихнули в офисы и заставили отвечать на телефонные звонки.

— Угу, — согласилась Анна.

— Эта женщина, Пэмми, кажется, большая стерва, — заметила она и откусила яблоко. — Это из-за нее ты пошла и нализалась с этим парнем, Шоном?

— Нет, я пошла и нализалась, потому что, должна признаться тебе, Мирна, ты права, жизнь и правда такое дерьмо… Эти сегодняшние звонки…

— Ну, и о чем они были?

— Ну, у одной женщины в прошлом году убили ее мужчину, и она до сих пор…

Мирна фыркнула:

— И по-твоему, это проблема? Пусть люди сначала попробуют пережить войну, а уже потом рассуждают о проблемах.

Шон сказал, что проблемы есть у всех. Самое главное — это суметь определить их. Только что Шон купил Анне еще один бокал вина и задумчиво посмотрел на нее. Он пригласил Анну, Майка и Пэмми в паб, чтобы пропустить по стаканчику после рабочего дня. Но согласилась одна лишь Анна. Майку нужно было разобраться с бардаком в ванной, а Пэмми нужно было разобраться с бардаком в отношениях со своими кавалерами. У Пэмми их было трое: Брюс, Борис и Арчи. Брюс вел передачу во второй половине дня. Его работа заключалась в том, чтобы обеспечить оживленную дискуссию. Брюс постоянно провоцировал слушателей на спор и обзывал их идиотами, если кто-то вдруг осмеливался предположить, что он может ошибаться, комментируя международное соглашение о морских границах или индекс конвергенции европейской валюты.

— Я экономист, работаю консультантом правительства, и я звоню, Брюс, чтобы сказать, что вы не совсем правы касательно…

Это служило для Брюса сигналом, чтобы отключить звонящего и мгновенно пустить в эфир заставку-песенку: «Я идиот, я идиот, я полный идиот!»

То и дело до слуха Анны долетали обрывки многочисленных разговоров Пэмми с Майком, с директором студии, с секретаршей и работниками столовой, из которых она сделала вывод, что с Брюсом у начальницы длительные отношения, с Арчи — непродолжительные, а с Борисом они то сходятся, то расходятся. Хотя Анна уже видела безобразного Брюса с ярко-красной нижней губой, выглядывавшей из зарослей бороды, словно маленький зверек, она все равно завидовала начальнице. Впечатляло само количество мужчин, чьи имена постоянно были у Пэмми на языке: Брюс, Борис, Арчи. Подобная зависть была знакома Анне еще в школе, когда имена любимых мальчиков было принято писать красной пастой на обложках школьных тетрадей. Тетрадки Джастин пестрели мужскими именами. У Анны же было написано всего два имени — Эрол и Лии. Так звали участников одной соул-группы восьмидесятых годов, то есть, попросту говоря, любимые парни Анны были плодом ее воображения.

— Нет, у меня нет проблем, — сказала Анна Шону, от вина у нее кружилась голова. — Никаких проблем, по сравнению с теми, кто звонил сегодня. Я имею в виду Клэр или ту, Стейси.

— Клэр?