Маленький стрелок из лука

Можно было бы его понять, если бы дочь была беззащитной, наивной девочкой, которая делает первые шаги в жизни, но ведь это не так? И Кругликов это прекрасно знает. Не только забота о благе дочери руководит его поступками: он получает от преследования Евы и ее знакомых удовольствие.

Ева как-то рассказывала, что мать однажды уходила от отца: встретила в своей поликлинике одного человека и ради него покинула дом, дочерей. Потом она вернулась, человек тот был женат и не собирался уходить из своей семьи. И потом, у него ничего бы не вышло, если бы даже и захотел: отец превратил бы его жизнь в пытку. Он и так засыпал все организации письмами, в которых всячески разоблачал соблазнители, пытающегося разбить его семью... Тогда Еве и сестре было по пять лет, и комиссии, разбирающие жалобы отца, поддержали его. Как же, брошенный муж с двумя малолетними детьми! А у человека того были большие неприятности по работе...

Мать вернулась, и отец ни в чем не упрекнул ее, она сама говорила Еве, он обвинил во всем гнусного соблазнителя, воспользовавшегося "слабостью и неопыткостью" в житейских делах матери. Наверное, с тех самых пор и затаил он непримиримую злобу к мужчинам, посягающим на его семейство, состоящее из одних женщин... Смешно, но он всегда и во всем обвинял других, но только не жену и дочерей. Поэтому Ева знала: что бы она ни выкинула, всегда может прийти домой, и отец, пожурив ее, простит. Зато не простит ее знакомых, если докопается, с кем и где она была. Ева старалась не подводить знакомых, обманывала отца, наводила его на Ложный след, но он рано или поздно находил адреса. И уже больше не выпускал из виду этого человека. Заносил его фамилию, адрес, телефон в свой талмуд. Стоило Еве исчезнуть, и отец садился за "Жигули" и начинал объезд всех ее знакомых, даже наведывался к тем, с которыми она уже давно порвала. Не стеснялся поднимать их с постели среди ночи, затевал решительные выяснения.

Первое желание Кирилла было пойти к нему, он ведь указал свой адрес и телефон, и... Но он подавил в себе, злость и, еще не зная, что скажет, набрал знакомый номер. Трубку сняла Ева. Она не сразу узнала его голос, а когда узнала, не выразила ни радости, ни досады. Помолчала в трубку, чуть слышно кашлянула и равнодушно уронила:

- Чего тебе?

Этот грубоватый вопрос совсем не вязался с ее нежно-девичьим голосом. Он представил ее овальное лицо с карими глазами, небрежную позу, неизменную сигарету в руке. Длиннущие ноги переброшены одна на другую. В брюках она, юбке или халате? Почему бы ей не быть дома в халате...

- Меня обокрали, - вдруг брякнул, не зная, что еще сказать.

- Обокрали? - переспросила она, хотя в голосе особенного интереса он не уловил. - Бывает... - И после паузы: - И что же у тебя украли?

- Картины, магнитофон, усилитель, колонки, пленки с записями...

- Кажется, у тебя были ценные картины?

- Фамильная ценность, - сказал он.

- Да-а... - протянула она. - А я сижу дома и занимаюсь. Надо же этот чертов университет закончить?

- Надо, - откликнулся Кирилл.

- Как твои дела с этой... красивой брюнеткой?

- Я ей сделал предложение.

- Поздравляю! Она мне очень понравилась... Необычная девушка.

- У нее дочь Олька, - сообщил Кирилл. - Чудесная девчонка!

- Счастливчик! - впервые рассмеялась она. - Сразу и жена и ребенок! Везет же людям!

- А ты как? - поинтересовался он.

- Была в Средней Азии в киногруппе твоего друга Василия Иванова, - вспомнила она. - Снялась в небольшой роли.

- Он не приехал? - просто так спросил Кирилл. Он звонил Василию, и Нонна огорошила его, заявив, что они разошлись и она теперь не знает, где находится этот большой шалопай и гуляка...

- Мы поссорились с ним, - ответила Ева. - Уже и не помню, из-за чего... Да-а, он вообразил, что я буду бегать у него на съемочной площадке с какой-то дурацкой хлопушкой, а мне это как-то, знаешь, ни к чему.

Помнится, там, в Коктебеле, Ева не произвела на него особенного впечатления. Впрочем, он там вообще ни на одну женщину не смотрел. Больше пил и разглагольствовал о своей ненависти ко всему женскому полу...

- Твой отец написал на меня бумагу в институт, - наконец сообщил Кирилл.

- Он на всех моих знакомых пишет, - равнодушно ответила Ева. - Конечно, если адрес узнает... Впрочем, он всегда телефоны и адреса узнает.

- Тебе он об этом не говорил?

- Он никогда мне ни о чем не говорит, - раздраженно заметила Ева. - Так же, как и я ему.

- Мне бы не хотелось говорить плохо о твоем отце... - злость снова стала закипать в нем.

- Не стесняйся, - усмехнулась она. - Знаешь, мне все это как-то до лампочки. Что он там пишет и кому, меня не касается...

- Да нет, касается, - заметил Кирилл. - Он пишет, что я негодяй и отравляю тебе жизнь... Он пишет...

- Я сейчас повешу трубку, - сказала она. - Можешь не цитировать, я его стиль прекрасно знаю.

- Морду ему набить, что ли? - задумчиво произнес Кирилл.