Маленький стрелок из лука

У прохода с табличкой их рейса уже толпились пассажиры. Симпатичная женщина в серой летной форме стояла у турникета и разговаривала с диспетчером - тоже миловидной девушкой, выписывающей багажные бирки. В аэропорту все девушки как на подбор: симпатичные, фигуристые, и форма гражданского воздушного флота им очень идет. И вообще, в профессии стюардесс есть что-то романтическое. Есть люди, которые в наш двадцатый бок боятся летать на самолетах, а эти девчушки в отлично пригнанной летной форме большую часть своего времени проводят над облаками, на такой высоте, где летом пятидесятиградусный мороз, яркое без лучей солнце висит в голубой пустоте и не греет...

Он увидел ее и не поверил своим глазам: она стояла в зале, прислонившись спиной к мраморной колонне. У ног ее приткнулся оранжевый кожаный чемодан, перетянутый ремнями. И вид у нее был несчастный. Наверное, не заметь ее Кирилл, она так и осталась бы стоять у колонны, глядя в широкое окно, за которым простиралось асфальтированное, с зелеными разделительными полосами летное поле, виднелись большие и маленькие самолеты, а почти у самых окон висел над серой квадратной площадкой желтый с красным вертолет. Он или взлетал, или готовился приземлиться.

Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, а непослушные губы растягивает счастливая глупая улыбка, Кирилл, уронив удочки, бросился к ней. Видно, удочки кого-то задели, потому что он услышал возмущенный возглас, но даже не обернулся. Подбежав к Евгении, схватил ее за руки и, заглядывая в глаза, что-то бессвязное говорил, смеялся... И с радостью видел, как а ее глазах исчезает это несчастное, затравленное выражение. Вот в них снова вспыхнули и замельтешили так поразившие его в первый раз разноцветные точечки, и широко распахнутые глаза ее снова стали похожими на окна во вселенную...

- Чемодан! - вспомнил Кирилл, услышав голос диктора, объявившего посадку на их самолет.

Он схватил довольно легкий чемодан, подбежал к регистраторше и бухнул его на весы. Та наградила его недовольным взглядом и, отмечая что-то в книжке, заметила:

- Обязательно один такой найдется, который опоздает!

- Это замечательно! - глупо улыбаясь, выпалил Кирилл. - Если бы люди не опаздывали, скучно было бы жить на свете!

- Идите на посадку, весельчак... - стараясь быть серьезной, сказала регистраторша, но на губах ее помимо воли появилась улыбка.

- Кирилл, я убежала... - плачущим голосом сообщила Евгения. - Как кукушка, подбросила маме на квартиру свою Ольку и, оставив записку, бегом сюда, в аэропорт...

- Мама поймет... - не очень-то уверенно успокоил Кирилл.

- Олька меня отпустила, - продолжала Евгения. - Только попросила привезти ей маленький подарок: всего-навсего живого белого медвежонка...

- Я знал что ты придешь, - улыбнулся Кирилл. - Ты не могла не прийти!

- Молодой человек! - позвала регистраторша. - Чемодан возьмите с собой. Багаж уже весь погружен на самолет.

Кирилл взял чемодан с биркой, улыбнулся регистраторше и направился с Евгенией к проходной, но в самый последний момент вспомнил, что удочки забыл. Бросился назад и схватил прислоненные кем-то к стене удочки в брезентовом чехле. Евгения стояла у турникета и отрешенно смотрела прямо перед собой. И Кирилл снова подумал, что не наткнись его взгляд на нее, она так бы и стояла у колонны, глядя на отлетающие и прилетающие самолеты. И никакая сила не сдвинула бы ее с места. Слишком еще крепко она была привязана к дому, городу...

Кирилл окончательно поверил, что она действительно летит с ним. когда "Аннушка" легко, играючи оторвалась от широкой свинцово-серой взлетной полосы и стала плавно набирать высоту. Под (низко опущенным) крылом, будто сворачиваясь в гигантскую воронку, изгибалась сразу ставшая далекой и незнакомой земля. А в противоположный задравшийся вверх иллюминатор набегали пронизанные солнцем редкие разряженные облака.

Кирилл оторвался от окна и, повернув голову, встретился взглядом с Евгенией. В глазах ее посверкивали золотые и серебряные точки, но выражение лица было грустное. Дом все еще не хотел ее отпускать. Она не была уверена, что не совершила ошибки, полетев в неведомую даль с совсем еще чужим для нее человеком. И не в нем в конце концов было дело: ее на самом деле давно притягивал Север, ей как никогда этой весной хотелось каких-то перемен. Было и еще одно очень важное обстоятельство, заставившее ее решиться на такое, - это возможность набраться новых впечатлений... Что она в жизни видела? Художественный институт имени Репина? Неудачное замужество, рождение дочери - все это надолго оторвало ее от искусства. Муж все силы приложил, чтобы сделать из нее примерную домашнюю хозяйку, он внушал ей, что из женщин никогда еще не получались гениальные художники. Пусть она назовет хотя бы одного прославившегося в веках художника - женщину? Голубкина? Так ведь она скульптор и, судя по воспоминаниям современников, так же, как и Жорж Санд, обладала мужским характером.