Маленький Цахес, по прозванию Циннобер

Фрау Лиза не заставила его повторять приглашение, она опустила корзину на землю и только было открыла рот, чтобы пожаловаться этому почтенному господину на все свои невзгоды и беды, как Маленький Цахес, из-за резкого движения матери, потерял равновесие и полетел пастору под ноги. Тот быстро наклонился и поднял малыша, говоря:

— Ах, фрау Лиза, фрау Лиза, какой же у вас красивый и милый мальчик! Это же истинное благословение неба — иметь такого чудесного ребенка!

С этими словами он взял малыша на руки и стал ласкать его, вовсе, казалось, не замечая, что невоспитанный недомерок безобразно ворчит и визжит и даже норовит укусить за нос такого почтенного господина.

А фрау Лиза стояла перед священником в полной растерянности и оцепенело глядела на него широко открытыми глазами, не зная, что ей и думать.

— Ах, дорогой господин пастор, — заговорила она наконец плаксивым голосом, — такому служителю бога, как вы, не пристало ведь насмехаться над бедной, несчастной женщиной, которую небо неведомо за что наказало этим мерзким уродцем!

— Какой вздор, — очень строго ответил священник, — какой вздор, дорогая моя, вы говорите! «Насмехаться», «уродец», «наказало небо» — я вас решительно не понимаю и знаю лишь, что вы совершенно ослеплены, если не любите всей душой своего красивого мальчика. Поцелуй меня, славный малыш!

Пастор прижал Цахеса к сердцу, но тот проворчал: «Я не хочу» — и снова потянулся к носу священника.

— Видите, что это за звереныш! — испуганно воскликнула Лиза.

Но в этот миг пасторский мальчик сказал:

— Ах, милый отец, ты такой добрый, ты так хорошо обращаешься с детьми, они все, наверно, должны тебя горячо любить!

— О, послушайте только, — воскликнул пастор и от радости у него заблестели глаза, — о, послушайте только, фрау Лиза, этого красивого, умного мальчика, вашего милого Цахеса, к которому вы так недоброжелательны. Я уж вижу, вы никогда его не полюбите, как бы он ни был красив и умен. Послушайте, фрау Лиза, отдайте мне на воспитание ваше многообещающее дитя. При вашей гнетущей бедности этот мальчик вам только обуза, а мне доставит радость воспитать его как своего собственного сына!..

Лиза не могла прийти в себя от изумления, она то и дело восклицала:

— Ах, дорогой господин пастор, дорогой господин пастор, неужели вы говорите это всерьез, неужели вы и правда хотите взять к себе этого ублюдка и воспитывать его, а меня избавить от мученья с этим пугалом?

Но чем больше твердила женщина об уродстве своего гномика пастору, тем упорнее утверждал тот, что в своей слепоте она просто не заслуживает этого дивного дара небес, благословивших ее таким чудесным ребенком, и, в конце концов разозлившись, убежал в дом с Маленьким Цахесом на руках и запер дверь изнутри.

Словно окаменев, стояла фрау Лиза перед пасторским домом и не знала, что ей обо всем этом и думать.

«Что же это, — сказала она про себя, — стряслось с нашим досточтимым господином пастором? Он прямо-таки влюбился в Маленького Цахеса и считает моего дуралея красивым и умным ребенком... Ну, что ж, помогай бог этому славному господину, он снял с моих плеч тяжесть и взвалил ее на себя, пускай теперь сам ее и несет! Ба, до чего же легка корзина, когда я избавилась от Маленького Цахеса, а с ним и от тяжкой заботы!..»

И весело, в прекрасном настроении, фрау Лиза пошла своей дорогой с корзиной на спине!..

Даже не пророни я сейчас об этом ни слова, ты, благосклонный читатель, наверно, все равно догадался бы, что с фрейлейн Розеншён, или, как она еще себя называла, Розенгрюншён, дело было особое. Ведь только, наверно, по той таинственной причине, что она погладила ему голову и причесала волосы, Маленький Цахес предстал добродушному пастору красивым и умным ребенком и был принят им как родное дитя. Но ты, любезный читатель, несмотря на свое тонкое чутье, начнешь, чего доброго, строить ложные догадки или даже, к великому ущербу для моей повести, перемахнешь через множество ее страниц, чтобы скорее побольше узнать о столь мистической барышне; так лучше уж я сразу расскажу тебе все, что сам знаю об этой достойной даме.