Маленький журавль из мертвой деревни

Чтобы прокормить семью, Сяохуань приходилось днями и ночами сидеть за швейной машинкой. К счастью, люди устали носить желтую военную форму и вспомнили про другие цвета: синий, серый, бежевый и белый. Девушки приносили в ее мастерскую сиреневый и голубой ситец, заказывали весенние платья. Жаль только, что выбор тканей в универмаге был невелик, одна девица посмелее первой надела розовую блузку в белый горох, так после этого десяток девушек купили точно такую же ткань и принесли в мастерскую, чтобы Сяохуань сшила им точно такие же блузки в белый горох. Дорогу рядом с ее лотком переходили сотни, тысячи девушек, но за день Сяохуань насчитала всего десяток цветов в их одежде.

И афэи теперь перестали быть афэями. Родители у них вышли на пенсию, уступили детям рабочие места, и афэи отправились на службу. Они состригли свои коки и длинные виски, сбрили усы, сняли кофты на молнии, штаны в обтяжку и шаровары, переоделись в белые парусиновые жакеты, а в руки взяли алюминиевые судочки для еды, доставшиеся по наследству от родителей. Оказывается, не написано им на роду быть похабниками и хулиганами. Никто из афэев не забыл тетушку Сяохуань, после работы они проходили мимо ее лотка, останавливались выпить японского чая, показать ей последние фасоны. Рассказать про моду в Нанкине и Шанхае: в каком месте на юбках пришивают оборки, какие вышивки теперь в ходу.

Иногда приносили в мастерскую местные или международные новости, тут же их и обсуждали.

— Какуэй Танака[124] каждый день заучивает страницу иероглифов из словаря!

— «Добрососедство Китая и Японии» — это что за штука? Это ведь дипотношения?

— Тетушка Дохэ, теперь у Японии с Китаем добрососедские отношения, когда же вы поедете с визитом в Японию?

Дохэ широко им улыбалась.

Как-то в октябре Дахай прибежал в мастерскую просить у Сяохуань денег. В девятнадцать лет у человека уйма расходов: на еду, на питье, на курево, на развлечения. В тот день Дахаю нужны были деньги, чтобы заменить шину. Велосипед Чжан Цзяня достался младшему сыну, а Дахай купил себе шоссейную модель и часто уезжал на дальние прогулки. Сяохуань вытащила из кармана бумажки по два и пять цзяо. Дохэ достала один юань, который собиралась потратить на нитки, и отдала Чжан Те.

— Положи, — велела Сяохуань. — Ты же не прикасаешься к тому, что трогали японцы?

Чжан те швырнул юань на землю.

— А теперь подними, — приказала Сяохуань.

Чжан Те, словно непоколебимый герой, стоял на месте, выпрямив спину.

— Подними и верни тете!

— Размечталась!

— Ладно, дома с тебя шкуру спущу, — сказав так, Сяохуань взяла сложенную в стопку мелочь и вышла из-за машинки. — На, держи.

Шагнув к матери, Чжан Те запоздало сообразил, что попался. Сяохуань одной рукой схватила его за шиворот, а другой потянулась назад и взяла со швейного стола деревянную линейку.

— Подберешь или нет?!

Чжан Те заморгал.

Вокруг лотка уже толпились зрители, и пять сотрудниц жилкомитета тоже высыпали на балкон посмотреть на представление.

Тут кто-то крикнул с неместным акцентом:

— Пропустите! Расступитесь!

Люди неохотно расступились, впустив в кольцо начальственного вида человека лет тридцати. Задрав голову, он крикнул женщинам на балконе:

— Я из комиссариата внутренних дел провинции! Где здесь жилкомитет?

Кадровые работницы заорали:

— Чжу Сяохуань! Дома сына своего бей! Какое ужасное мнение составит о нас товарищ из руководства провинции!

Сяохуань тащила Чжан Те к лежавшему на земле юаню.

— Подбирай!

Товарищ из комиссариата молнией пронесся по сцене, на которой «Саньнян воспитывала сына»[125], и поднялся наверх.

Чжан Те нужны были и деньги из кармана Сяохуань, и тот юань под ногами, поэтому, понукаемый дрожащей линейкой, он нагнулся к земле. Налившееся кровью лицо было исполнено боли от потери национального достоинства. Когда Дахай коснулся пальцами юаня, кто-то в толпе прыснул, и он отдернул руку, но линейка уперлась парню в затылок, не давая двинуться ни вперед, ни назад. Теперь зрители расхохотались во весь голос.

Чжан Те внимательно пересчитал деньги:

— Еще двух юаней не хватает!

— Уж извини, это все, что мама с тетей нынче заработали! — машинка Сяохуань весело застрекотала.

— Тогда что мне сменять на новую шину? — не отставал Чжан Те.

Тут сотрудница жилкомитета высунула голову из окна и закричала:

— Чжунэй Дохэ! Зайди к нам на минуточку!

— Чего надо? — крикнула в ответ Сяохуань. — Кабинет вам уже подмели!

— Товарищ из комиссариата внутренних дел хочет с ней побеседовать, — ответила женщина.

Сяохуань ее вежливый тон показался очень подозрительным.

— Она не пойдет. Если начальник из комиссариата внутренних дел желает ей что-то сказать, пусть спустится вниз. И называйте ее не Чжунэй Дохэ, а Чжу Дохэ. У нее есть сестра по имени Чжу Сяохуань, и если кто собрался отдавать Чжу Дохэ на продажу, сестре тоже доля причитается!

Скоро все пять сотрудниц жилкомитета высыпали на балкон, уговаривая Чжунэй Дохэ подняться наверх: новости у них хорошие.