Маленький журавль из мертвой деревни

Сяохуань встала рядом с Чжан Цзянем и легонько пихнула его бедром в плечо, чтобы подвинулся. Чжан Цзянь пересел правее, и жена тут же взгромоздилась рядом — половиной зада на краешек стула, другой половиной — ему на ногу. Села и ну рассказывать дознавателю и сотрудникам клуба, как вышла за Чжан Цзяня, да как не смогла поладить с его матерью, потому и упросила мужа переехать из Дунбэя сюда. Чжан Цзянь заметил, что за разговором она все посматривает по сторонам, но его будто не видит. Людям в кабинете Сяохуань казалась женщиной бойкой, из тех, что за словом в карман не лезут, но он знал, что ее сердце ранено — она его ненавидит.

— Муж с женой, троих детей нажили, пристало ли вам позориться, почему же вы дома не могли свои дела сделать?

— Иначе никак, дома-то у нас ничего не выйдет! — от бесстыдства Сяохуань даже мужчин в краску бросило. Сама она ничуть не беспокоилась: это еще ерунда, она и не такое может! — Пойдите к нам домой да взгляните! Если у кого задница побольше — уже не повернуться! И детей трое, девка скоро с меня ростом будет. Чуть зашевелишься посильней, она уже тут как тут: «Мам, у нас что, крысы завелись?» Эх, кто еще неженатый? Вы уж не обессудьте!

Она говорила, размахивая руками и притопывая, и никто не смел ее перебить, даже дознаватель. Отчаянная баба — в веселой деревенской перепалке такой ничего не стоит стащить с мужика штаны. А уж если ей не до веселья, она и с себя штаны стащит и встанет у твоих ворот ругаться.

— У всех в городе такие квартиры, и по нескольку детей, но если бы все, как вы, бежали на улицу за этим делом, на что бы это стало похоже? Великий вождь председатель Мао приезжает с инспекцией, и что же мы покажем почтеннейшему, это разве и покажем?

— Да, пусть великий вождь приедет со своей инспекцией и узнает, что жилья нам, рабочему классу, не хватает! Вот и приходится прятаться по углам, чтобы произвести на свет новую смену! — Сяохуань даже развеселилась от своих слов, хлопнула себя и Чжан Цзяня по ляжке и засмеялась. Хохоча, скомандовала сотруднику клуба:

— Плесни-ка воды!

Дознаватель оставил супругов в кабинете, а сам оседлал мотоцикл и поехал на участок нарушителя. Партсекретарь участка, тот, что рекомендовал Чжан Цзяня в партию, все твердил, какой Чжан Цзянь трудолюбивый, работы не боится, за всю смену, кроме как по нужде, никуда с крана не отлучается. Дальше дознаватель поехал в жилой квартал, расспросить соседей, как живут Чжан Цзянь и Сяохуань да как с людьми ладят. Соседи в один голос заявили, что Чжаны будто клеем друг к другу приклеены, если муж собрался с друзьями на рыбалку, жена ни в какую его не отпускает, бежит за ним с четвертого этажа. Сяохуань до скандалов охочая, если мастер Чжан все равно решил пойти, она схватит чайник да с балкона террасы ему воды за шиворот нальет.

Дознаватель решил, что супруги эти — сокровище, таких днем с огнем не сыщешь. Он оставил сослуживца следить, как Чжан Цзянь и Сяохуань будут себя вести в кабинете, подслушивать их разговор. Но те ни о чем не говорили, даже сидели так же, как он их оставил: муж в плетеном кресле у окна, жена — на деревянном стуле, приставленном к стене напротив; молчат и смотрят друг другу в глаза.

Откуда им было знать, что эти двое, сидя в семи шагах друг от друга, не шевелясь, не говоря ни слова, уже все друг другу сказали. Тогда, много лет назад, Дохэ не ошиблась: Чжан Цзянь и Сяохуань правда были одним человеком. Сидя напротив жены, Чжан Цзянь чувствовал, что смотрит на вторую половину себя, на ту половину, которой не завладела и никогда не завладеет Дохэ.

Нос у Сяохуань покраснел. Чжан Цзянь видел, что жена запрокинула голову и уставилась в потолок. Сяохуань не хотела давать волю слезам: если Чжан Цзянь заметит — ничего, а перед посторонними ей плакать нельзя. В дверных щелях, в трещинах на стене — всюду прячутся чужие, просто их не видно. Лучше всего Сяохуань плакалось рядом с Чжан Цзянем: женщина льет слезы только перед тем, кого ее слезы тронут. Много лет назад этот мужчина сказал: «Спасайте мать», и его слова привили ей дурную привычку — плакать у него на плече.