Маленькое личико

Дэвид глядит на меня с вызовом, ждет, что я стану спорить.

Я качаю головой.

– От боли она лишилась чувств и пропустила главное – как ребенок появился на свет. А когда очнулась, все уже было позади. И кормить грудью она не смогла. Элис это добило. Она мечтала кормить Флоренс сама. Тут у кого хочешь психика сдаст, инспектор. Легко дойти до… ну, не знаю… до послеродового помешательства, что ли?

Это описание событий оглушило меня, и я не могу вымолвить ни слова в свое оправдание. Дэвид, похоже, знает все факты, но ни грана правды. Неужели для него рождение Флоренс выглядело так ужасно? Если так, то виду он не подавал. Впервые душа Дэвида представилась мне опасной страной, куда страшно ступать. Все эти годы я ждала, что он впустит меня, предполагая, что знаю или могу представить контуры и рельеф этой области. Я воображала боль и неуверенность – результат безотцовщины, разлуки с сыном и трагической гибели Лоры. Я приписывала ему то, что на его месте чувствовала бы сама.

– Мы впустую тратим время, – вздыхает Саймон. – Давайте взвесим ребенка.

Я начинаю мысленно составлять другое заявление, в котором гораздо больше правды, чем в том, что я подписала для Саймона.

«Меня зовут Элис, и я люблю свою дочь Флоренс больше жизни – больше, чем все земные радости, вместе взятые. Ее полное имя – Флоренс Имоджен Фэнкорт. У нее идеально круглая голова, почти нет волос, голубые глаза, восхитительный крошечный ротик, похожий на розовый цветок, и необычайно длинные ресницы. От нее пахнет свежестью и чистотой, тальком и новой жизнью. У нее уши моего отца. Когда я кладу ее на ладонь, чтобы отрыгнула, круглые плечики свешиваются, и она забавно перхает, будто полощет горло. Она складывает ручки и ножки изящно, как балерина, и плачет не так, как другие дети, бессмысленно и безудержно, а словно сердитый взрослый, у которого серьезное горе…»

– Ровно девять фунтов.

– Ну и что? Это ничего не доказывает. Она прибавила в весе, вот и все! Как все дети.

«… Она родилась 12 сентября 2003 года, в пятницу, в результате внепланового кесарева сечения в больнице Калвер-Вэлли. При рождении она весила 7 фунтов 11 унций. И это был вовсе не кошмар, как преподносит дело мой муж, а счастливейший день в моей жизни. Пока меня катили из родовой в операционную, кто-то из медиков сказал Дэвиду: “Принесите вещи для ребенка”. Тут-то я и поняла, что это все взаправду. Выгнув шею, я краем глаза заметила, как Дэвид роется в моей больничной сумке. Он вынул распашонку и белый комбинезон с Винни-Пухами и Тиграми. “Винни любит мед, а Тигра не поймет”. Его купила Вивьен. “Первая одежда ребенка должна быть белой”, – сказала она. Помню, я тогда подумала: эти вещи будет носить моя дочка. Уже скоро…»

– А в больницу звонили? – спрашивает Черил. – Вдруг у них еще остались плацента и пуповина? Можно проверить, родные ли они этому ребенку. Вообще-то их не положено хранить дольше двух дней, но, признаюсь по секрету, всякое бывает. В общем, лучше позвонить.

– Ради бога! Ну это же цирк! Вы что, правда собираетесь…

«… Когда меня вкатили в операционную, там громко играла та песня Шер [11], где у нее вибрирует голос. Я сразу влюбилась в эту песню и поняла, что отныне она навсегда связана для меня с рождением моего ребенка. Это будет моя песня, вернее, наша с дочкой. Анестезиолог намазал живот каким-то синим гелем. “Холодить не должно”, – сказал он…»

– Это недорого и не так уж хлопотно. Лишь время какое-то займет.

– Вот видишь! Начальство не похвалит за трату казенных денег на явную блажь!

– А та женщина из палаты, которую упоминала Элис, – кажется, Мэнди?

– Да эти тетки на Флоренс и не глядели.

– Мистер Фэнкорт, это неконструктивно. Прошу прощения, я на минуту отлучусь.

«… Гель был таким холодным».

10

Записи из служебного блокнота детектива Саймона Уотерхауса (внесены 3.10.03 в 19.00)

«27.09.03, 11:00

Место: полицейский участок Спиллинга. Мне позвонила Элис Фэнкорт (см. указатель). Сообщила, что ей нужно срочно со мной переговорить, поскольку у нее есть новые сведения, касающиеся ее заявления о похищении и подмене ее ребенка (дело № NS 1035-03-Q). Я предложил ей прийти в участок в тот же день вместе со свекровью, Вивьен Фэнкорт (см. указатель), которая тоже была приглашена для беседы. Миссис Фэнкорт расплакалась и заявила, что ей необходимо увидеться со мной наедине, без свекрови и мужа, Дэвида Фэнкорта (см. указатель). Я обратился к своему сержанту, Шарлотте Зэйлер, и получил разрешение встретиться и побеседовать с миссис Фэнкорт. Последняя предложила увидеться в кафе-баре “Чомперс” фитнес-клуба “Уотерфронт” (на Солтни-роуд в Спиллинге), который она посещает, в воскресенье, 28 сентября, в 14:00.

Я ответил ей, что это невозможно, и предложил понедельник 29 сентября. Миссис Фэнкорт стала горячиться и заявила, что вряд ли сможет столько ждать, но я ответил, что увидеться с ней раньше у меня не получится. Также я сказал, что для нашей беседы больше подходит полицейский участок, но миссис Фэнкорт настаивала на встрече “в не столь официальной и гнетущей обстановке”.