Маленькое личико

– Разве одинокая женщина может сейчас на свою зарплату купить нормальный дом, а не конуру в Спиллинге или Силсфорде, да хоть в Рондсли? Да никогда! А в Комбингеме у меня отдельный дом – четыре большие комнаты. Хотя со всех сторон наркоманские притоны…

– Зачем Элис приезжала? – прервал он ее нервную болтовню.

Пожалуй, Брайони Моррис не так уверена в себе, как ему сперва показалось.

– Вы знаете, чем я занимаюсь? Эмоциональным раскрепощением.

Саймон кивнул, и по коже вдруг побежали мурашки.

– Элис нужно было снять возбуждение. Назавтра в девять утра ее должны были стимулировать. Знаете, что это? Это когда…

– Знаю.

Саймону опять пришлось перебить ее, причем довольно резко.

– Значит, она пришла к вам на прием? Домой?

– Да, на сеанс терапии. Чтобы повысить уверенность в себе. Ей самой захотелось. То есть мы с ней, конечно, подруги, или, точнее, приятельницы. По-настоящему близких подруг у нее нет.

Брайони подалась вперед, убрала волосы за уши.

– Послушайте, вы, наверное, не имеете права разглашать, но… у вас уже есть какие-то ниточки насчет Флоренс? В смысле, ребенку всего три недели. Понимаю, вы только начали…

– Вот именно.

Саймон задумался: если Элис так страшилась родов, почему просто не выписала себе подходящее гомеопатическое снадобье? У нее же выгодная профессия – лечиться можно относительно легко и бесплатно.

Восемь лет назад Саймон был на приеме у гомеопата. Только не в Спиллинге. Он выбрал местечко подальше – Рондсли, на безопасном расстоянии от дома и любых знакомых, которые могли бы сболтнуть его родителям. Сначала он услышал передачу о гомеопатии по радио, где разные бедолаги рассказывали, как излечились от психических и даже физических недугов, и решился на такой необычный шаг. Своего рода бегство от себя.

На электрическом стуле у гомеопата он сумел высидеть только час и выскочил на середине «вступительного сеанса». Беседуя с обаятельным бородачом, бывшим семейным доктором Дэннисом, Саймон так и не смог объяснить, что за беда привела его на прием. Дэннис задавал специальные вопросы, а Саймон разглагольствовал о второстепенных трудностях: неспособности удержаться ни на одной работе, о том, что боится разочаровать мать, о злости на пустой, безнравственный мир (Саймон раньше даже не догадывался, что этот мир уж так его бесит).

Но едва зашел разговор о женщинах и отношениях с ними, Саймон встал и без объяснений выбежал за дверь. Теперь он жалел о своем поступке – не о побеге, а о хамстве. Дэннис, похоже, неплохой парень. Он очень ловко выуживал из Саймона сведения, и тот, испугавшись, что сейчас проговорится, решил смыться. Он не представлял, как жить дальше, если кто-нибудь об этом узнает.

– Вы говорите, у Элис не было близких подруг?

– Поймите правильно. Элис очень дружелюбная, мы все ее обожаем, по крайней мере – я. Да и за других могу поручиться. Разве они вам не сказали?

Она тараторила взахлеб, будто под действием амфетамина. Хотя откуда Саймону знать, может, именно так разговаривают все эмоционально раскрепощеннные люди?

– Сказали, – подтвердил Саймон.

Эти сведения можно разглашать без вреда для дела. Все сотрудники центра уверяли, что Элис милая, добрая, предупредительная, чуткая и здравомыслящая. Таково было единодушное мнение.

– У нее просто не хватало времени на подруг. Она с головой ушла в семейные дела. Мы ее приглашали на разные тусовки – ну, там, выпить, пообедать, на дни рождения, – но она никогда не приходила. Все свободное время у нее до минутки сжирали дурацкие…

Брайони осеклась и прикрыла рот ладонью.

– Простите. Я лезу не в свое дело.

– Ничего страшного, – ободрил ее Саймон. – Иначе мы вряд ли найдем Элис и ребенка. Все, что вы захотите сказать, может помочь следствию.

– Кто же обидит грудничка? – Брайони нахмурилась. – Конечно, я знаю, есть разные люди, не такая уж я и наивная. Но большинство…

Саймон перебил, повысив голос в попытке сдержать этот бурный поток и вернуть беседу в нужное русло:

– Все свободное время Элис сжирали дурацкие… что?

– Ну…

Брайони потерла ключицу, и на бледной коже остался розовый след.

– Ладно, раз так, можно и рассказать. Ее свекровь.

– Вивьен Фэнкорт?

– Да, сова старая. Терпеть ее не могу. Она постоянно сюда таскалась, отрывала Элис от работы и грузила всякими глупостями, что вполне подождали бы до вечера, – всякой, простите, бессмысленной туфтой. И когда Элис договаривалась с нами куда-нибудь сходить, то в последний момент всегда отказывалась: Вивьен напоминала, что они куда-то собирались, устраивала вечеринку-сюрприз или покупала билеты на представление в Лондоне. Это меня бесило. А Элис, похоже, боготворила эту ведьму. Вы же знаете Элис – терпеливая, благожелательная, добрая. Мне кажется, после гибели родителей она искала себе новую мать. Иисусе-велогонщик! Ой, простите, вы ведь не христианин, верно? В общем, уж лучше бы я пошла к Плимутским братьям [17], чем к этой Вивьен, – там свободы и то побольше.

– Значит, они со свекровью близко сошлись?

Саймон решил не обижаться на реплику Брайони.