Малец (СИ)

  Тут, в голове мелькнула какая-то интересная мысль, но поймать ее и обдумать Ромодановский не успел, хотя остался след надежды, а раз так, то нужно ее снова отловить. Через некоторое время повеселевший князь вызвал своего подручного Коровкова:

  - Вот, что, - начал он инструктировать Любима, - в Москве выборные от стрельцов появились, челобитные Шеину доставили, однако ж, думаю, тут скверна бунта зреет с Софьей во главе, но свидетельств у меня нет. Ты вот что, найди пару людишек, пусть покрутятся меж стрельцов, намекнут, что неплохо бы было челобитную до царевны доставить, а там и настоящие заговорщики откроются.

  - Так может в допросную кого из выборных, там все сразу известно станет? - Предложил сотник.

  - Можно и так, - согласился князь, - да только мнится мне, что не все из них истинный замысел ведают, надо вернее узнать.

  - Сделаю, - коротко ответил Любим, - есть у меня на примете толковый человек из стрельцов.

  - Вот и сделай, - кивнул Ромодановский, - только смотри, здесь осторожней надо, а то еще на нас подозрение падет, поэтому, как дело сделает пусть ко мне идет, нечего ему потом по граду толкаться.

  - Так чего, служивые? - Разорялся перед стрельцами Ванька Межин. - Ну отнесли вы челобитную Шеину, и что толку? Ничем он вам помочь не сможет, потому как казне не воевода.

  - Ну а чего предлагаешь, Ромодановскому предать? Или вообще немцу снести? - Сразу спросили его.

  - Не будет немец нашим жалованием заниматься, - отрубил выступающий стрелец, - надо царевне Софье отписать, она найдет на это крапивное семя управу.

  - Ты думай, чего говоришь, - сразу вскинулся один из стрельцов, - пока мы с челобитной к Шеину, да князю, то крамолы нет, а как к Софье, так нас измене обвинят.

  - Да, какая ж то измена? Заступиться просим. - Продолжал гнуть свое Межин. - Да и вспомните, в полках тоже хотели царевне отписать, она к нам хорошо относится.

  - Хотели, да не отписали, - снова возразил стрелец, - а ты предлагаешь за всех слово держать не спросивши.

  - Так на что нас выбрали? Чтобы мы делом в Москве занялись, а не лаялись тут по кабакам.

  Уступили стрельцы напору, хоть и не хотели они изначально к Софье с челобитной идти, но уговорил черт языкастый Ванька Межин. Да и как было не поверить служивому, ежели он сам вызвался к Софье челобитную доставить, только троих с собой просил отправить, одному, мол, трудно будет охрану преодолеть.

  - Ну? - Ромодановский вперил глаза в сотника, как только тот плотно прикрыл дверь.

  - Написали стрельцы челобитную Софье, - кивнул Любим, - с самой царевной не встречались, но через Марфу, сестру, передали.

  - Вот, оно как, - напрягся князь, - ответное письмо было?

  - Нет, не писала им Софья ничего.

  - Ну, того мы знать не можем, - тут же возразил Ромодановский, - а человечка своего пришли, надобно его слова в бумаге записать. И к Гордону езжай, пусть преображенцев в Москву ведет, да имает всех выборных от полков стрельцов, скажешь измена.

  Дождавшись, когда сотник выскочит со двора, князь вызвал своего подручного:

  - Сегодня должен здесь один из стрельцов появиться, - заявил он ему, - так ты его в подвал сразу определи, да Сашке Вялому скажи, чтобы крепче вязал, не должен он отсюда ни при каких случаях выбраться. А я вечерком навещу татя, поспрошаю на дыбе, уж слишком много вопросов к нему накопилось.

  Иван Менжин заявился на двор Ромодановского в аккурат после полдня, охрана его пропустила без особого выяснения кто, да откуда - заранее предупредили.

  - Ну, пойдем к князю, служивый? - Встретил его у дома-дворца порученец Ромодановского. - Хочет он тебя поспрошать кое о чем. За мной иди.

  Они прошли на задний двор и двинулись к крепким постройками из толстых бревен:

  - Так это, а чего князь не в доме? - Забеспокоился Иван, уж слишком подозрительным ему казалось, чтобы князю приспичило тащиться на задний двор.

  - А, - махнул рукой провожатый, - в доме князь живет, а здесь службу исполняет. Да ты не тушуйся, сейчас сам все увидишь.

  Увидел. Как только стрелец перешагнул порог, с боков на него навалились крепкие солдаты преображенского полка, завернули руки назад и согнули в три погибели.

  - За что, братцы? - Завопил он. - Нечто я чего не так сделал?

  - Тоже мне братец нашелся, - хмыкнул порученец, схватил какую-то тряпку с лавки, за волосы вздернул голову страдальца вверх и запихал ее Ивану в рот, вместе с клоком попавшей заодно бороды, - помалкивай пока, речи вести будешь, когда спросят.

  Дальше стрельца повалили на землю и веревкой перекрутили руки, да так перекрутили, что буквально через минуту они потеряли чувствительность. Тогда-то до Ивана окончательно дошло, что выпускать его отсюда живым никто не собирается.

  Выборных отловить не удалось, как только стало известно, кого ищут преображенцы, те сразу скрылись в домах стрелецкой слободы, поди, достань их оттуда. Да и в самой слободе солдат не жаловали, еще немного и до сшибки дойдет. Однако Патрик Гордон был настроен решительно, и солдаты под прикрытием изготовленных к стрельбе пушек, осматривали дома один за другим.