Малец

— Пушки и впрямь чугунные, — подтвердил Андрей, — но выделаны в Сибири из особого чугуна, от того и бьют полным зарядом и от уксуса при охлаждении не трескаются. Скорую пальбу вели, от того, что заряжали не как все, а готовыми зарядами.

— Знаю эти пушки, — оживился Петр, — никак исполнили наказ сибирские заводчики.

— Исполнили, — подтвердил Лермонт, — сорок стволов шестифунтовых орудий в Архангельск привезли, и еще шестнадцать по четыре фунта на лафеты установленных.

— Ай молодцы, я думал до зимы ждать придется…, — но тут лицо Петра приняло озадаченный вид, — постой, ты говоришь в Архангельск привезли? А чего же такой крюк делали, через Москву быстрее бы получилось?

— Так они на коче, через студеные моря шли.

— Вот как? — Поднял брови царь. — Получается, есть путь в сибирские земли морями?

— То, государь, тебе лучше Ваську Дежнева спросить, — выдохнул сержант, — это он с помором тем путем шел.

— Дежнев? — Наморщил лоб Петр.

— Так это он, мин херц, про Ваську-дурака сказ ведет, — пришел на помощь своему патрону Меньшиков.

— А, помню, как же, и где сей отрок?

— Так здесь он с обозом.

За шкирку меня взяли сходу и ничего не объясняя потащили куда-то в сторону батареи.

— Эй, служба, — взмолился я, когда меня неаккуратно приложили к дереву, — я сам могу идти, и вам сподручней будет и мне меньше на пути деревьев встретится.

— Ты смотри Архип, — хохотнул один, — а малой-то дело говорит.

— А ну как в бега подастся? — Тут же возразил второй.

— С чего мне в бега? — Встрял в их разговор. — Вины за мной никакой нет, а кабы была, сразу бы в путы велели брать.

— Ладно, шагай сам, — разрешил мне первый, и хотя второй что-то недовольно пробурчал, за шкирку больше никто не хватал.

Идти пришлось недолго, до места, где разместился Раевский, всего две сотни шагов. А там меня поставили позади толпы генералов и их свиты, естественно, что из-за этих расфуфыренных индюков мне ничего видно не было. Однако мой чуткий слух уловил голос Петра, значит, царь здесь и его заинтересовали наши чугунные болванки.

— Ваську привели? — Уловил я его вопрос.

Пускать выяснение этого вопроса на самотек я не стал и громко крикнул:

— Здесь я, государь.

«Стадо» индюков мгновенно расступилась.

— А ну давай сюда, — махнул рукой Петр и когда я подошел он продолжил, — то, что ржа чугун сильно не проела, вижу, а вот запальный канал все же почти прогорел.

— Прогорел, — согласился я, — а за сколько выстрелов прогорает канал у бронзовой пушки?

Петр повернулся к Крагге.

— После трех сотен выстрелов, — выдал справку полковник.

— А сколько было сделано выстрелов из этого орудия? — Тут же повернулся царь к Раевскому.

— Больше трех сотен, государь.

— Три сотни выстрелов за два дня боя с одной пушки? — Хмыкнул царь. — Где же мне на такую войну пороха набрать? Да и не только порох нужен, может ты чего, Васька, присоветуешь? Чего там для войны еще потребно?

— Ты извини государь, но слышал я, что кто-то из великих сказал: для войны нужны всего три вещи, — тут я сделал небольшую паузу, чтобы люди могли акцентировать внимание, — деньги, деньги и еще раз деньги.

Петр некоторое время смотрел на меня, осознавая сказанное, потом неуверенно хохотнул, а через пару секунд стал безудержно хохотать:

— Вот же сказал стервец, — вытирал он выступившие слезы, — и ведь не поспоришь.

— То не я сказал, — попробовал отбояриться от сомнительной славы острослова, — то великие люди рекли.

— Ладно, ладно, — махнул рукой царь, — верю, но вовремя сказанное слово, тоже немало стоит. Пойдем в шатер, кое о чем расспросить тебя хочу.

Домой я отправился вместе с тобольским отрядом казаков, нужно было спешить, уже декабрь месяц, а мне надо успеть пробраться туда до январской стужи. Что-то у меня все время выходит дальняя дорога с зимними приключениями, пора менять такой режим, а то ведь, хоть к холодам Васькино тело и привычно, но слишком часто испытывать экстремальные нагрузки ни к чему.